Тельце

Я на московском автоматизме стрельнул одной сигарету. Она, цыганка-колобок, старая, с раскрытым беззубым ртом и гноящимися глазами, стала требовать большего. И денег, и руки, и посмотреть на нее внимательней. Увидев, как в нашу сторону ползут еще три такие, я перепрыгнул через забор и быстрым шагом зашагал в сторону вокзала, пытаясь не врезаться в хмурых приезжих с небритыми лицами и людей в черном. На вокзале воняло. Несколько бомжей скромно спрятались около часовни и источали настолько сильную вонь, что я мог увидеть, как темнеет воздух вокруг. Начальника вокзала на месте не оказалось, был лишь (на самом деле, к счастью) его заместитель Егор Олегович Радожник. Молодой, хорошо смотрелся в форме. К счастью, наша встреча не заняла много времени. Я показал ему документы касательно того, что поезд, который успели трижды обыскать полицейские, стоит и мерзнет, а должен уже как вчера быть в Китае, оформлен официально, и самое время отправить его в дальний путь. Как и положено ответственному лицу, Егор Олегович помялся, вместе со мной посмотрел поезд, проверил, он ли это, позвонил начальнику вокзала, по его поручению снова посмотрел поезд, проверил документы и заявил мне, что надо дождаться подписи документов, и только после этого поезд сможет отправиться. Я стал угрожать ему судом и другой юридической расправой, ведь, наверное, по правилам мне необходимо общаться с начальником станции, а он обязан присутствовать на вокзале, и никак отпуска и больничные от этой участи спасти не могут. Только тогда он понял, что гораздо разумнее поезд отпустить. На этом моя командировка официально закончилась. Мы пожали друг другу руки. Слабое, вялое. Мне неприятно было к нему прикасаться. Напоследок, не вслух, я пожелал ему попасть под рельсы. Я передал машинисту все необходимые документы.

Я всегда любил ходить по шпалам, между железными гигантами. Поезд загудел, механизмы стартовали. Колеса зашевелились, и через несколько минут он уже исчез из моего вида. Уползла змея зимой, уползла зима зимой. Помахал рукой и ушел.

4.

Мы встретились с Костей вечером около отеля. Вышло это случайно. Я курил у входа и ждал его звонка. Бросаю бычок в снег, и из-за угла, из снежного ветра, появляется он. Без шапки, нараспашку, руки в карманах, сгорбился от мороза.

– А ты такой осенний, – сказал я Косте вместо приветствия.

– Здарова, здарова. Да нормально, я-то привык. Погнали. Как день провел?

– Нормально, – закурили, – ходил на вокзал, сбежал от цыган. Подписал бумажки и поезд в даль отправил. А ты как?

– Да нормально.

– Куда пойдем?

– По пути надумаю.

– У вас в городе проходят, может, какие концерты? – поинтересовался я.

– Не знаю.

– В смысле не знаешь? Ты же музыкант, следишь за местными, должно быть.

– Да нет, – безразлично ответил Костя. – Раньше когда-то да, а теперь не вижу смысла.

– Как же это без смысла-то…

– О, – оборвал меня Костя. – Сюда зайдем, тут нормально.

Меня поразил его акцент. Это был обыкновенный русский язык, знакомый и неизменный, но в произношении слышалась некая простота и не-обязанность, будто он разговаривает со мной, не желая этого, из надобности. Вместе со словом происходит и выдох, настроение «так и быть». Мне это не очень понравилось, учитывая тот факт, что он же меня и позвал выпить.

Бар оказался на вид обыкновенной московской бургерной, с подносами из дерева и пейджерами заказов. Ассортимент пива был не хуже, чем в Москве, только дешевле. Я взял с бара пустую бутылку и прочитал этикетку.

– Это все местное, Мамлеев, – сказал Костя. Он стоял ко мне спиной, и я не мог понять, как он узнал, что я искал на этикетке, – еще и дешевле. Ты какой хочешь? Это? Привет, – Костя обратился к бармену, – а есть что-нибудь нормальное?

– Все нормально, – холодно ответил бармен.

– Но все я не выпью, – сказал Костя, – но ладно. Мне лагер вон тот.

– А вам? – обратился ко мне бармен.

– Саур. И мы картошки возьмем еще.

– Прикладывайте.

Я глотнул пива, и меня чуть не вывернуло наизнанку. Посмотрел – саур, по запаху – саур, на вкус – саур, но не мой. Вязкий, как йогурт или компот. Остатки кеги мне отлили.

– Эй, – обратился я к бармену, – мужчина, ты мне не то пробил.

– А, ну прости.

– В смысле прости? Дай мне то пиво, что я заказывал, а за это верни деньги.

– К сожалению, я не могу. Это последнее.

– Тогда оформляйте возврат. Или давай другое, блять. Что это за сервис? Серьезно, ты бы стал это пить? Попробуй, ты поймешь, о чем я.

– Ты, конечно, на ноже, – Костя отвел меня от стойки. – Бармен, дай в стекле саур ему. Прости его, с железнодорожниками сегодня общался, не выдержал.

Я огляделся вокруг. Несколько мужчин и женщин не отводили от меня взгляд. На их лицах удивление и негодование. Так до меня дошло, я перегнул палку.

– Громко, Игорь, – Костя дал мне бутылку. – За приезд. Ты надолго?