Тем временем

Вдовин. Подождите. Первое, что мы все должны сделать — посмотреть, какие у нас охранные зоны. Из закона о музеях, музейном фонде, из закона об охране памятников все это вытекает. Если мы закрепляем за Соловками статус особо ценного памятника, музея-заповедника — уже понятно, что там можно делать, а чего там делать нельзя. Потому что нельзя полагаться на ваш, мой вкус или вкус отца Георгия, — у всех он разный.

Ведущий. Несомненно. Но общество может договариваться о каких-то правилах, и эти правила потом фиксируются в законах.

Вдовин. Так давайте создадим музей-заповедник, уточним его границы, охранные зоны. Весь опыт музеев-заповедников показывает, что любой разумный человек, с какой бы позиции он ни подошел — ну, не будет он устраивать балагана там, где проливалась человеческая кровь.

Ведущий. Представление о балагане у всех тоже разное.

о. Георгий Митрофанов. И что есть человек разумный — это тоже вопрос.

Бродский (гуманистически). Я все-таки хочу сказать еще по поводу белух. Ведь Соловки это не только монастырь и не только музей. Вот белухи, белые киты. Соловки уникальное место в мире, куда они собираются, где у них, ну, говоря современным языком, детский сад, дискотека, роддом…

Ведущий. Дискотеку не надо, мы уже договорились.

Бродский. …для белух. Пятачок земли, маленький, как двухстворчатая дверь. Они со всего севера собираются туда, повисают над ним, заныривают, трутся об этот песочек, выныривают следующие, двухнедельных детенышей приводят. Работает станция Академии наук, работает международный центр, фотографируют, записывают звуки. И они говорят, что Соловки — это белухи. Но, с другой стороны, есть полярные крачки.

Ведущий. Это кто такие?

Бродский. Птички, которые живут в Антарктиде и прилетают выводить птенцов на Соловки. По меридиану пересекают весь Земной шар. Белые, с черными шапочками, в кипах таких. Это один из символов Соловков вообще. Надо орнитологам изучать птиц на Соловках. Люди, которые изучают лишайники, они нашли 176 видов лишайников, уникальное место, нет такого нигде больше. Они тоже имеют право на Соловки. Археологи говорят, что, конечно, надо лабиринты изучать соловецкие, потому что 34 лабиринта на такой маленькой территории. Нигде в мире такого больше нет. Архитекторы говорят об архитектуре уникальной. Действительно, Преображенский собор и Трапезная Палата — это лебединая песня новгородской архитектуры. И архитекторы имеют право на Соловки.

Ведущий. А кто же не имеет прав на Соловки?

Бродский. Саша, подождите. Старообрядцы приезжают на Соловки сами по себе, потому что почти 100 человек включены в старообрядческие синодики, и тоже имеют право на Соловки. Приезжают чудаки из Богородичного центра; они верят, что их архиепископ Геннадий вроде бы вышел из Соловков. Полный бред. Я им говорю, что этого быть не может, доказываю — «а мы это видим духовным зрением». Но они верят в это. Приезжают какие-то чудаки из Москвы, принимают сигналы из космоса. Становятся на рассвете, принимают особые позы и вроде бы говорят, что самый сильный сигнал из космоса на Соловках. Я тоже не верю в это, но, понимаете, люди-то верят. Приезжают люди с какими-то летательными аппаратами самодельными. Им почему-то Соловки тоже нужны, и просто оттолкнуть их, просто запретить было бы неправильно. С ними надо общаться, разговаривать, воспитывать, но не запрещать. Соловки большие на самом деле, они как остров Эльба по площади своей или как Мальта. Там живет 30 тысяч человек, и остров может прокормить жителей, и дать деньги от туристов на охрану памятников своих, и вроде все складывается. Поэтому все-таки надо договариваться, надо как-то находить общий язык. Никого нельзя убивать, самое главное!..

Ведущий. Мне кажется, что ни отец Георгий, ни Елена Константиновна, ни даже Геннадий Викторович со всем его историческим цинизмом к убийству не призывали.

Бродский. Под «убивать» я имею в виду вот что: уничтожили воинскую часть на Соловках в начале девяностых. Всем она «мешала»! И я тоже не сторонник милитаризации страны, поверьте, но вот исчезла воинская часть на Соловках, и не стало пацанов, которые женились на соловецких девушках. Были во время пожара рабочие руки, на сенокос привлекали их, был какой-то кабель, который связывал Соловки с Северодвинском… Ушли военные — сгорела гостиница, сгорел центр. Не стало их, мы все обеднели…