Теменная кость

Достав из кармана водительские права Максима, генерал положил их перед подчинённым.

- Забрать их у Могиканина было непросто. Но я думаю, что вы должны иметь максимальную свободу в действиях по розыску особо опасного преступника. Также я получил заключение экспертизы по поводу состояния вашего здоровья. Кстати, как вы себя чувствуете?

- Неплохо, - признался Максим.

- Да, специалисты говорят, что вы получили незначительную дозу яда.

- Яда?!

- Именно. Не вы первый. Наверняка знаете, что ваших предшественников, Якушина и Семченко также пытались отравить. Тогда было гораздо серьёзнее, чем с вами. Но я думаю, что в вашем случае была ошибка отравителя. И это совпадение я не склонен считать случайностью.

- Я не могу припомнить момента, когда меня могли отравить.

- С этим будет разбираться специальная следственная группа, - уверил генерал. - А вы всё-таки подумайте. Яд, который был обнаружен в вашем организме немного отличается от того, каким были отравлены Якушин и Семченко, но эксперты уверены, что эта разница зависит от дозы - вы получили малую. Поэтому, Максим Фадеевич, подробно опишите вчерашний свой день, а утром лично передайте мне ваш отчёт и соображения, если таковые будут. Это тоже распоряжение.

- Так точно, - кивнул Максим, мысленно мечась в догадках, что он может написать в завтрашней докладной. - Будет сделано.

- Ваши планы на ближайшее время?

- Через несколько дней будет готова почерковедческая экспертиза письма, которое получил Пучкин.

- Что говорят эксперты?

- Предварительно, что написано человеком, который превосходно владеет старинным способом письма. Каллиграфию он изучал серьёзно. Манера письма говорит о том, что, скорее всего, автор письма владеет одним из европейских языков: французским, испанским или итальянским. Возможно - румынским. Русский и украинский для него не родные, но знает он их досконально. И оттиск на конверте - печать Святой Инквизиции. В этом я уверен полностью.

- То есть - он иностранец? - предположил Москаль.

- Наверняка. Одно только имя в подписи наталкивает на этот вывод, если это, конечно, не сетевой псевдоним. Димитр - явно не русское или украинское имя. Когда будет готов портрет преступника по словам Пучкина - я направил к нему нашего художника, внимательно изучу иностранные религиозные миссии, а заодно и секты, которые отличаются реакцией на различного рода специалистов по психоэнергетике. Сделаю запрос в таможенную службу, и попрошу сделать выборку по священникам, которые имеют имя Димитр и въехали в Украину за последние пять-семь лет.

- Вы думаете, что Инквизитор - священник?

- Пока это единственное предположение. В протоколе Пучкин ясно указал, что вчера к нему приходил, чтобы исповедать, священник, которого я разыщу обязательно. Он-то и передал письмо от Димитра. Кроме того, бланк, на котором было написано послание из очень дорогой рисовой бумаги с водяными знаками и колонтитулами на библейские темы. А сегодня поеду в клинику к сыну Василия Андреевича. Он просил об этом.

- Я не против, - сказал генерал, вставая с места. - Он вполне этого заслуживает. Сделайте одолжение. Не буду вас больше задерживать. Вы свободны.

А когда Максим был уже у дверей, собираясь выйти из кабинета, Москаль добавил:

- Хорошая работа, товарищ старший лейтенант. Я доволен.

Поблагодарив коротким кивком, Григорьев вышел из кабинета.

- Вы были у Васи? - спросила женщина. В её воспалённых от недосыпания и постоянных слёз глазах жила мольба. В жесте материнского отчаяния она положила на впалые щёки ладони, готовая вот-вот расплакаться. - Горе-то какое... Деня сиротка... Так, вы от Васи?

Она была маленькой, беззащитной в своём не по размеру большом цветастом халатике. Неожиданно для себя Максим наклонился и поцеловал её в макушку, с лёгким разочарованием чувствуя вместо материнского запаха въевшийся в волосы больничный запах. Он передал коробку с игрушечной машинкой, которую догадался купить по дороге в детский онкологический центр и пакеты с фруктами и сладостями.

- Это Денису, - добавил он. - Да, Лидия Леонидовна, я от вашего сына. Я виделся с ним несколько часов назад, и он просил заехать к сыну.

- Спасибо вам, - всё-таки заплакала она и прильнула к нему, охватив своими уже начавшими стареть руками, роняя подарки. Через ветровку и больничный халат Максим чувствовал вместе с её дыханием толчки горя, которое давно и прочно поселилось в её миниатюрном теле. Невыносимо захотелось подхватить её на руки, унести куда-нибудь, где можно будет посадить в укромном защищённом месте и успокаивать, уговаривать, обещать и увещевать до тех пор, пока она не уснёт, уверенная в том, что всё сказанное правда, а жуткая реальность - лишь временное наваждение, которое вдруг удалось пережить.

Спохватившись, мать Пучкина отстранилась и торопливо вытерла слёзы с лица.

- Простите меня.

- Я всё понимаю. - Максим погладил её по плечу и присел, чтобы поднять оброненные пакеты и коробку с игрушкой.

- Что вы понимаете? - со вздохом спросила несчастная женщина. - Я по его доверенности продала квартиру. А он отказался от лечения.