Теменная кость

Ледяной туман, опушая бережок, подполз к ногам сидящих на лавке людей. Пучкина поджала свои.

- Я его не чувствовала. Он был словно из пустоты... Впервые я видела кого-то, но не могла его чувствовать. Это меня испугало. Сильно испугало.

Неожиданно она замолчала и что-то быстро прошептала, а в конце сделала мягкий отталкивающий жест руками, и туман, при полном безветрии качнулся, поднялся лёгкой волной и бесшумно схлынул обратно в озеро, оголяя у берега неподвижную водную гладь и россыпь отражённых звёзд на ней.

Тунангаева потёрла руки и сунула их обратно под куртку.

- Это очень опасный человек. Очень сильный и могущественный. Он настолько могущественный, что силу его невозможно почувствовать, невозможно определить её.

- Он может быть вашим конкурентом? В каждом деле есть соперники, и не все из них используют дозволенные методы.

Ведьма медленно покачала головой.

- Нет. Он не конкурент. Он пришёл уничтожить меня. Сначала прислал письмо с требованием прекратить колдовство. Затем лишил инструмента, жилья, помощницы. Если я не перестану заниматься тем, что делаю для людей - он убьёт меня. Именно это он хотел сказать, нарисовав эти значки на окне и дверях.

- Именно их вы отмывали во время моего визита?

Ответом было молчание.

- Вы сказали, что он лишил вас жилья...

- Моего офиса, - ответила Тунангаева. - Он окропил освящённой водой все стены и нарисовал на них запрещающие знаки. На всех стенах! Теперь, что бы я не делала, это ничего не значит. Он лишил меня всего. Я способна лишь на мелочь, на фокусы - если хотите! Придётся уезжать и искать новое место, тратить время на восстановление, на новые инструменты.

Женщина крепко и неожиданно схватила Максима за руку и страстно, с жаром зашептала:

- Но я такая родилась! Понимаете? Разве я в этом виновата? Как я могу быть виноватой в том, что такая родилась? Я ничего другого делать не умею... Это моё призвание! Моя жизнь! Понимаете?

- Вы всё-таки погодите с переездом, - посоветовал Максим, поглаживая её дрожащие, вцепившиеся в него руки. - Мы занимаемся вашим делом. Это серьёзная работа. Обещаю, что Инквизитор и все причастные к убийству Натальи будут задержаны и наказаны. Всё наладится, Елизавета Петровна. Принимайте это, как обещание.

- И меня?

Снова крючки чужого отчаяния вцепились в его лицо. Ведьма часто дышала и не отрывала своего невидимого, но цепкого взгляда от Максима.

- Что вас? - не понял он.

Она тряхнула руку Максима.

- Я причастна к смерти Наташи.

- Вы?! - опешил он. - Каким образом? Вы не стреляли, вы не сжигали её. Вы даже задержали одного из нападавших.

- Это я виновата, - отпустила она руку и заплакала. Её слёзы капали на бедро Максима, и через ткань джинсовых брюк он чувствовал их горячую искренность. - Я, Максим... От отчаяния. Я долго не могла понять, почему не могу ничего сделать. Все заговоры, наговоры, все ритуалы просто враз стали бесполезными, а когда догадалась, когда мне вернули... подкинули все испорченные вещи... А потом пришла Наташа, и я увидела, что она очень способная. Она очень точно исполняла мои инструкции. Всё у неё получалось легко и просто. Понимаете, она тоже родилась такой! Вот её руками я и продолжала работать.

- Как вы с ней познакомились?

- Как обычно. Девочка пришла и попросила помощи.

- В чём?

Тунангаева тяжело вздохнула.

- Её жизнь пропадала с нелюбимым мужем, сыном. Понимаете, Максим, я всем рассказываю о последствиях, но никто не хочет слушать. Все верят лишь в то, что хотят получить, но никто не хочет думать о последствиях. Я рассказала ей, как и что сделать. Она сделала, а когда увидел, что всё начало работать, попросила научить и её. Я не могла отказать. Она была способной, и мы были нужны друг другу.

- То, что она чертила, рисовала на перекрёстке, имело отношение к её мужу и сыну?

- Это не имеет уже никакого значения.

- Понятно, - тихо произнёс Максим, вспоминая мальчика Дениса и его обращение к умирающему отцу, а также то, что сказал ему эксперт-графолог Темченко. - Вы никогда не интересовались, что случилось с мужем Наташи...

- Это не имеет никакого значения, - бесцветно, безразлично повторила Тунангаева. - Он умер несколько минут назад.

- Сын выжил, - произнёс Максим, вставая. - Надеюсь, он выздоровеет. Хороший умный мальчик.

- Пусть живёт, - с тем же холодным безразличием прокомментировала новость ведьма. - Мне он ничего плохого не сделал.

Она тоже встала.

- Проведёте меня обратно к корпусу?

Максим молча взял её руку и положил себе на локоть.

- Вы знаете, что Василий не убивал свою жену? Он здесь ни при чём.

Женщина остановилась и развернула собеседника к себе.

- О чём вы говорите?

В этот раз Максим видел её лицо в свете фонаря. Искреннее изумление исказило её черты.

- Он сам думал, что забросал жену бутылками с бензином.

- Я сама видела столб огня!

- Да, это видели все свидетели. Но, в бутылках бензина не было.

Женщина с такой силой вцепилась в плечи Григорьева, что он почувствовал боль.

- Вода. Святая вода, - ответил он на её кричащую в немоте мольбу.

Она уронила голову на его грудь и протяжно застонала.

- Святые мои свидетели, помилуйте...