Темная Башня

Чип полагал миссис Т. своей более или менее типичной летней покупательницей: богатой, как Крез (по крайней мере таким богачом был ее муж, владелец одной из новых компьютерных компаний), говорливой, как попугай, глотнувший виски, и безумной, как Говард Хьюз,[131] подсевший на морфий. Она могла бы купить себе яхту (и дюжину водных мотоциклов, чтобы тащить ее на буксире, возникни у нее такое желание), но приплывала на рынок в этом конце озера на старой весельной лодке, привязывала ее там, где привязывал свою Джон Каллем до Того Дня (по мере того, как уходящие годы облагораживали его историю, доводили до блеска, как мебель из тика, Чип все выше и выше поднимал ее статус, во всяком случае, в голосе, произнося слова «Тот День» с той же благоговейной интонацией, с какой преподобный Конвей произносил слово Бог). Мадам Тассенбаум была болтливой, сующей нос в чужие дела, симпатичной (в каком-то смысле… полагал он… если вас не мутит от избытка косметики и лака для волос), набитой «зеленью» и республиканкой. В сложившихся обстоятельствах Чип Макэвой не видел ничего зазорного в том, чтобы придавить большим пальцем уголок чашки весов… этому трюку он научился от отца, который говорил, что ты просто обязан обвешивать приезжих, если те могли себе это позволить, но не вправе обвешивать местных, даже если они богатые, как этот писатель, Кинг, из Лоувелла. Почему? Да потому что новости распространяются быстро, и очень скоро в магазин будут заходить только приезжие, а попробуй найти их в феврале, когда сугробы вдоль обочин шоссе № 7 поднимаются на добрых девять футов. Но февраль, однако, еще не наступил, и миссис Тассенбаум — несомненно, дщерь Авраамова, если он хоть раз видел одну, — родилась и жила не в этих краях. Нет, миссис Тассенбаум и ее богатый-как-Крез компьютерный муженек вернутся в Жид-Йорк, как только увидят первый упавший на землю пожелтевший осенний лист. Вот почему он не испытывал ни малейших угрызений совести, легким нажатием большого пальца доведя стоимость покупаемой миссис Тассенбаум индейки с шести долларов до семи и восьмидесяти центов. Он продолжал во всем соглашаться с ней и после того, как она сменила тему, начала говорить о том, какой ужасный человек этот Билли Клинтон, хотя на самом-то деле Чип дважды голосовал за Баббу и проголосовал бы еще раз, если б Конституция разрешила ему баллотироваться на третий срок. Бабба умен, умел добиться от арабов, чего хотел, не совсем забывал о тех, кто зарабатывал на жизнь своим трудом, и, право слово, поимел больше кисок, чем туалетное сиденье.

— А теперь Гор думает, что сможет… въехать в Белый дом на его плечах! — Миссис Тассенбаум рылась в сумке в поисках чековой книжки (индейка за это время чудесным образом потяжелела еще на пару унций, и вот тут Чип решил, что пора фиксировать вес и стоимость). — Заявляет, что он изобрел интернет! Ха! Да кто в это поверит? Если уж на то пошло, я действительно знаю человека, который изобрел интернет! — Она вскинула голову (большой палец Чипа давно уже отлепился от чашки весов, он интуитивно чувствовал опасность, понятное дело, чувствовал) и кокетливо улыбнулась Чипу накрашенными губами. Понизила голос до конфиденциального шепота: — Я должна знать, сплю с ним в одной постели почти что двадцать лет.

Чип весело рассмеялся, снял нарезанную индейку с чашки весов, положил на лист белой бумаги. Его радовало, что они больше не говорят о водных мотоциклах, поскольку он заказал себе один в компании из Оксфорда «Викинг моторс» (рекламный слоган: «Игрушки для больших мальчиков»).

— Я знаю, чего вы смеетесь. Этот Гор, очень уж он склизкий! — Миссис Тассенбаум так энергично кивала, что Чип решил добавить к общей сумме еще центов двадцать. Хуже-то не будет. — Его волосы, например. Как можно доверять человеку, который выливает так много геля на свои волосы…

Именно в этот момент над дверью звякнул колокольчик. Чип посмотрел. Увидел. И обмер. Чертовски много воды утекло под мостом с Того Дня, но Уэнделл «Чип» Макэвой узнал мужчину, причинившего столько бед, как только тот переступил порог. Есть лица, которые никогда не забываются. И разве он не чувствовал, в самых потаенных глубинах сердца, что мужчина с этими ужасными синими глазами еще не закончил здесь свои дела и обязательно вернется?

Вернется за ним?