Темная Дейзи

Лили диагностировали диабет уже после двадцати – Нэнси сваливала это на неудачу, а бабушка считала причиной плохое питание. Теперь она колется дважды в день и всегда дает окружающим об этом знать. Моя сестра всегда была сладкоежкой и склонна к перенасыщению. Если она чего-то хочет, она обязана это получить какими бы ни были последствия. Я провела много времени с диабетиками в доме престарелых, и я сочувствую им, правда сочувствую. С этой болезнью нелегко жить в любом возрасте. Диабет не всегда можно предотвратить, но я уверена, что в случае Лили его можно было избежать.

– Смотрите, какой мирной выглядит Трикси, – говорит Лили, глядя на свою дочь. – Не знаю, как я расскажу ей о случившемся. Сначала бабушка, затем отец…

– Может, не нужно ей говорить? Пусть пока поспит? – предлагает Нэнси.

Лили кивает и осторожно накрывает Трикси пледом с необычайной заботливостью и состраданием. На мгновение я ощущаю вину за плохие мысли, так часто возникающие у меня о сестре. Может, она способна любить кого-то больше, чем себя. Лили мягко целует свою дочь в лоб и поглаживает ее волосы – редкое проявление материнской любви.

– Что нам с этим делать? – спрашивает Конор.

Он поднимает кассету с надписью «ПОСМОТРИТЕ МЕНЯ». Мы все смотрим на нее, словно он держит гранату и предложил выдернуть чеку.

– Бросить ее в огонь? – предлагает Лили.

– Зачем кому-то оставлять ее нам? – спрашиваю я.

– Кто ее оставил, вот в чем вопрос, – говорит Конор. – И что, если она объясняет происходящее?

– Это похоже просто на еще одно семейное видео, – отвечает Роуз, когда Конор вынимает кассету из коробки. Всем виден белый ярлык, наклеенный сбоку. «СИГЛАСС – 1980» написано витиеватым почерком бабушки. Роуз забирает кассету у Конора.

– Может, посмотрим? – спрашивает моя мать. Остальные переглядываются. – Чем еще нам заниматься пять часов подряд? Если будем дожидаться отлива в тишине, время будет тянуться медленнее, и все равно хуже уже явно не станет. Лично я бы хотела отвлечься от сегодняшних событий на что угодно, и, может, нам полезно было бы вспомнить более счастливые времена?

– Что насчет Трикси? – спрашивает Конор, взглянув на спящую девочку в углу. – Убавить звук?

– Не беспокойся, ее в таком состоянии ничто не разбудит. Она будет дрыхнуть до утра, – отвечает Лили.

– Это нормально для подростка?

– Да, ведь я дала ей сильное успокоительное.

– Что ты сделала?

Конор выглядит искренне шокированным, но остальные едва ли реагируют. У всех семей свое понятие нормы, и, признаюсь, наше немного отличается от большинства.

– Я попросила Нэнси раскрошить одну из своих таблеток и подмешать в чай Трикси… – Лили пожимает плечами.

– Я тайком давала своим дочерям снотворное, когда они были детьми, – перебивает Нэнси, будто гордится этим.

– И мы выросли нормальными! – говорит Лили без намека на иронию. Она улыбается, а затем поворачивается к матери. – Я помню, как подловила тебя, когда ты засовывала таблетки в желейных мишек, чтобы мы думали, что это угощение перед сном. Мои были в зеленых мишках, у Роуз – в красных, а у Дейзи всегда были золотые. Мы никогда не интересовались, почему так, просто делали, как нам говорили. Трикси не прекращала плакать после того, как нашла бабушку. Может, теперь она просто поспит, потом проснется, чувствуя себя немного вялой, и подумает, что все это было ночным кошмаром. Хотелось бы мне сделать так же.

Лили открывает пачку сигарет и закуривает одну дрожащими от нетерпения пальцами. Все мое чувство вины по отношению к ней улетучивается. Никто ничего не говорит о курении Лили или о том, что она напичкала таблетками собственную дочь, чтобы та не плакала. У всех были вредные привычки: некоторые мы позволяли миру видеть, некоторые открывали только семье, а некоторых слишком стыдились, чтобы делиться ими с кем-либо. Затянувшись, она мгновенно кажется более расслабленной, как будто выдохнула напряжение с клубами дыма.

Конор качает головой, но Лили не обращает на него внимания. Роуз – я думаю, ощущая, что всем будет полезно отвлечься, – включает старый телевизор. Он медленно оживает, показывая размытые серые с белыми пиксели.

– На кассете написано «ПОСМОТРИТЕ МЕНЯ», поэтому давайте узнаем, что будет, – говорит она, вставляя ее в проигрыватель, заглатывающий кассету целиком. На экране появляется изображение, и возникает ощущение, что прошлое настигло всех нас.

Пятнадцать

СИГЛАСС – 1980

Экран заполняет лицо моей девятилетней сестры. Похоже, настало время Лили стать звездой домашнего фильма. Некоторые люди рождаются, чтобы сиять в собственном шоу, и она никогда не пыталась выучить реплики жизни, если они не были из ее собственного сценария. Других она видит лишь как массовку. Если у тебя нет сцен в ее истории, тебя попросту не существует в ее мире.