Темная Дейзи

– Я тебе не верю, – сказала я, потому что так и было. Лили всегда лгала, и все мы немного боялись чулана. Причина лжи почти всегда интереснее, чем сама ложь.

– Ну и не надо, – ответила она, характерно пожав плечами. – Роуз! Разве Дейзи внизу не ждет сюрприз?

Бабушка выгуливала собаку, наша мать дремала, но Роуз показалась в дверном проеме моей спальни. Она шла мимо, уткнувшись носом в «Британскую энциклопедию», которая по виду была тяжелее меня, и очевидно слушала вполуха. Роуз знала, что хочет быть ветеринаром, с раннего возраста, как Лили знала, что она не хочет быть никем и не хочет заниматься ничем. Обе не передумали за прошедшие годы. Со мной было по-другому. Мои мечты меняли форму так же часто, как облака, на которые мне нравилось смотреть. В один год я хотела быть музыкантом, как отец, в другой я мечтала писать книги, как бабушка, но я никогда не думала, что проживу достаточно долго для чего-либо. Может, именно поэтому я перестала стремиться к чересчур заоблачной жизни.

Роуз часто оставляли за главную, потому что она была старше всех. Эту обязанность она со временем начала ненавидеть, как и бывает со старшими братьями и сестрами.

– Ах, да, сюрприз, – сказала она. – Мы все о нем знаем… это тот, что внизу?

Теперь, оглядываясь назад, я не думаю, что она знала о происходящем. Но я доверяла Роуз, поэтому я спустилась по скрипящей лестнице боком и по одной ступеньке за раз – они были высокими, а мои маленькие ноги еще очень короткими – совершенно не замечая, что Лили снимала все на камеру.

– Вот так, заходи в чулан, – сказала она. – В стене есть потайная дверца фей, в самом дальнем углу, видишь? Тебе придется пройти дальше, чтобы найти ее. – Мысль о потайной дверце фей в плинтусе показалась очень захватывающей четырехлетней мне. Вскоре я преодолела страх и вошла внутрь. – Постучи по дереву, – сказала Лили. – Может, феи выйдут поздороваться.

Я послушалась, но появилась отнюдь не фея. Крохотная дыра в форме двери в плинтусе оказалась мышиной норой, но выбежавшая мышь выглядела гигантской, больше похожей на крысу. Как только я закричала, Лили захлопнула дверь чулана, запирая меня внутри.

Шестнадцать

СИГЛАСС – 1980

Мне казалось, я проплакала в темноте часами, и я стучала в дверь, пока не разбила костяшки. До того я никогда не боялась темноты, но с тех пор страх сопровождал меня. Я не думаю, что это ребячество или глупость. Полагаю, совершенно логично бояться того, что не можешь увидеть. Наша мать отсыпалась после пака дешевого вина, выпитого ею на обед, пока я была заперта в чулане. Она приняла таблетку и надела беруши, чтобы заглушить звуки, издаваемые своими детьми – поэтому мой плач услышали только когда бабушка вернулась с прогулки. Ее лицо было полно ужаса, когда она наконец нашла ключи и отперла дверь чулана. Лили запретили кататься на роликах еще две недели, и бабушка решила, что Лили с Роуз нужно наказать еще больше и заставить отвести меня на пляж в мой пятый день рождения. На следующей неделе, после завтрака из панкейков с горячим шоколадом, они с недовольством послушались. Держа меня за руки, чтобы я могла кататься между ними.

– И не смейте брать отцовскую камеру. Я вам уже говорила, это не игрушка. Если туда забьется песок и она сломается, он меня достанет, – сказала Нэнси, отмахиваясь от нас у двери.

– Ладно! – крикнула Лили, уже направляясь по берегу с камерой, припрятанной в ее рюкзаке. Она держала меня за руку по пути к пляжу, пока думала, что мать с бабушкой могут нас видеть. Я помню, как она улыбалась мне. В ее улыбке были пробелы, где зубная фея украла ее зубы, немного как в пианино с недостающими клавишами.

– Тебе уже пять, Дейзи. И я думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы чаще играть со мной и Роуз, – сказала Лили. Роуз нахмурилась, словно слыша это впервые. – Хочешь?

Я кивнула. Я сделала бы почти что угодно, чтобы больше им нравиться. У них была минимальная разница в возрасте – десять и девять – но годы между ними и мной всегда казались пропастью. Я часто наблюдала, как они забавлялись играми-хлопалками, касаясь руками все быстрее и быстрее, при этом напевая странные стишки. Одна была о походе в китайский ресторан и покупке буханки хлеба хлеба хлеба. Я ничего не понимала, но все равно хотела быть частью этого. Я множество раз безуспешно пыталась поучаствовать в их взрослых играх и это редко заканчивалось хорошо. Я постоянно была покрыта синяками и ссадинами, а ноздри часто были забиты запахами антисептиков.

Мы прыгали через старую скакалку пока Лили не стало скучно, напевая рифмы, которым их научили друзья, а они научили меня. Я не знала, что половина из них значила, но выучила слова с помощью повторения и желания принять участие, как и все дети. Я помню, моим любимым стишком под прыжки на скакалке было: