Темная Дейзи

– Потому что нормальность это скучно, – ответила бабушка, потом обняла своего сына и села рядом с Нэнси. Думаю, она всегда хотела, чтобы наши родители снова сошлись, как и мы. Она вечно организовывала семейные собрания в надежде, что они действительно сплотят нас.

Камера повернулась к Роуз, снимая ее лицо крупным планом. Она держала коробку, завернутую в бирюзовую бумагу – ее любимый цвет. В отличие от Лили, она разворачивала подарок медленно, ничего не порвав, пока мы все ждали увидеть содержимое.

– Вау! Спасибо, пап, – сказала она, вытаскивая телескоп.

– Пожалуйста, а это на случай, если звезды не всегда будут тебе светить…

Роуз открыла второй подарок, и я помню, что это, еще до того, как вижу на экране: коробка светящихся в темноте звездочек.

– Спасибо! – снова сказала она, крепко обнимая его. И тут я осознала, что Лили ни разу его не поблагодарила.

– Я хочу звездочки! – заныла она, скрещивая руки. Отец не обратил на нее внимания.

– А это для Дейзи, моего маленького поросеночка, – сказал он, передавая мне коробку.

Внутри было пять новых книг. Красивые издания в твердом переплете, которые мне не терпелось прочесть.

– Важно иметь приключения, пусть даже в своем воображении. Иногда они лучше всех, – сказал он, звуча больше как бабушка. Потом он протянул мне второй подарок, но я не сразу поняла, что это.

– Это стереоскоп, – объяснил отец, оставляя меня в таком же неведении, пока я смотрела на красный пластмассовый предмет.

– Я знаю, что тебе грустно, потому что твои сестры уезжают в школу, я путешествую со своим оркестром, а ты остаешься дома… но теперь ты можешь смотреть в него и представлять, что отправляешься куда угодно.

Отец вставил странную катушку в прибор и поднес его к моему лицу. Я помню, что поначалу испугалась, но потом увидела изображение леса, такое реалистичное, что, казалось, я могу его потрогать. Отец показал, как переключать ленту кнопкой сбоку, катушка сдвинулась и я увидела водопад. Это было похоже на волшебство. Я рассмеялась, а отец улыбнулся, но его улыбка померкла при виде розового шрама в середине моей грудной клетки. Я наблюдала за его реакцией, когда он вспомнил, что я сломана, и ощутила вину, что это его расстраивало.

– Я так по вам скучал, – сказал он. Слова были как объятие и я хотела им верить. Камера засняла, как он смотрит на мою мать, а она отводит взгляд. Я была слишком маленькой, чтобы понимать происходящее между ними. Когда цепляешься за что-то слишком крепко, становится больно.

– Конор, я надеялся тебя здесь увидеть, – сказал отец, протягивая ему маленький подарок. – Давай я подержу камеру, пока ты его открываешь. Надеюсь, тебе понравится. – Камера повернулась к Конору, такому счастливому словно он никогда не получал подарков на Рождество и не праздновал его, и я задумалась, может, так и было. Бабушка говорила, что некоторые люди не верят в Рождество и не празднуют его, и от этого мне становилось грустно.

– Разные люди верят в разные вещи, – сказала она, когда я не поняла.

– А ты во что веришь? – спросила я.

– Я верю в доброту и усердную работу, – улыбнулась бабушка.

– А как же Бог?

– Я верю, что Бог тоже верит в усердную работу, – снова улыбнулась она.

– А мне во что верить? – спросила я.

– Тебе нужно верить в то, во что ты хочешь верить, и тебе всегда стоит верить в себя. – Это был хороший совет, который я никогда не забывала.

Конор осторожно распаковал йо-йо, похожих на которое я еще не видела.

– Я нашел его в Шанхае, – сказал отец. – Мне сказали, это лучшее йо-йо в мире, но тебе виднее, ты же эксперт!

– Оно идеальное. Потрясающе. Спасибо, – сказал Конор со слезами на глазах, словно наш отец подарил ему йо-йо из золота.

– И… мне сказали, что ты пишешь для школьной газеты. Я подумал, это может принести пользу, если у вас нет фотографа, – сказал отец, давая ему еще одну коробку побольше.

Это был полароидный фотоаппарат, и лицо Конора засветилось, как елка, рядом с которой он сидел. Я помню, как тем вечером он фотографировал всех нас для своего генеалогического древа Даркеров. Больше всех он снимал Роуз. Несколько недель спустя бабушка нарисовала наши лица на стене, сверяясь с теми фотографиями, поэтому то, кем мы были в тот день, было запечатлено во времени.

Бабушку отец подарил часы с кукушкой из Германии. Это одни из самых экстравагантных часов в коридоре. Каждый час из двух маленьких дверц появляются деревянный мужчина и женщина, встречаются посередине, а затем она отрубает ему голову топором. Они делают это несколько раз в день, весь день, каждый день. Своей бывшей жене он привез менее жуткий подарок. Он подарил ей красную вельветовую коробочку, и Нэнси по-настоящему улыбнулась, открыв ее. Мы полюбовались красивым серебряным медальоном в форме сердца. Там было место для двух крошечных фотографий, и когда моя мать улыбнулась моим сестрам я поняла, что это их лица будут храниться внутри.