Темная история нефти

И какое поразительное совпадение, какая ирония судьбы: как иранский случай похож на то, что случилось в самом начале нефтяной истории в Пенсильвании в 1859 году! Там же тоже распоряжение о прекращении бурения запоздало, и упрямый «полковник» Дрейк успел-таки всем назло досверлиться до нефтеносного слоя.

Но постепенно нефть стала призывать себе на службу и людей другого типа. Не только волю и стальные челюсти, но и талант, и ум, и воображение имеющих.

Крекинг русского полимата

В русском языке почему-то не существует точного аналога для английского слова polymath (по-французски – polymathe, по-немецки, а также и на множестве других языков – polyhistor). Словари дают лишь значения: эрудит, человек энциклопедических знаний. Типичное не то. Эрудитов каждый из нас встречал в жизни и имел счастье с ними общаться. В крайнем случае наблюдал в передаче «Что? Где? Когда?» или в телевикторинах – вот уж там эрудиты так эрудиты!

Между тем настоящие полиматы, кажется, совсем уже перевелись. Некоторые даже считают: в современном, перенасыщенном информацией мире этому явлению больше нет места.

Русская Википедия предлагает буквальный перевод латинского homo universalis – «универсальный человек», что по значению ближе, но все же чуть иное. Что значит универсальный? На все способный, на все годящийся? Но даже самый главный универсал всех времен и народов – Леонардо да Винчи – не буквально же во всех областях блистал (хотя и в очень многих). В конце концов, «Википедия», как и некоторые другие источники, сбивается на буквальную транслитерацию английского – полимат, и другого выхода, видимо, нет.

Буквально с древнегреческого это слово было принято переводить как «много знающий» (отсюда, видимо, и русские значения типа «эрудита»). Но уже в древности греки вкладывали в слово μάθημα («матема») значение не просто науки, а прежде всего именно науки математической.

Итак, «полимат», он же «полихистор», знает не одну только математику и не одну только историю, а множество разных наук. Причем не просто знает, а может считаться корифеем, двигателем прогресса сразу в нескольких областях.

Обидно, что по-русски для выражения этой идеи приходится целый абзац писать. Что за дискриминация! Что, разве в России некого было этим словом назвать? Конечно, было! Один Ломоносов чего стоит. Или Менделеев.

И еще один человек, сыгравший колоссальную роль в истории нефти, – Владимир Григорьевич Шухов.

Его как-то обычно забывают упомянуть в этом ряду, потому что он был «всего лишь» инженер, конструктор, изобретатель. А этого вроде как недостаточно, чтобы считаться полиматом. Познаний в фундаментальных науках якобы не хватает.

Между тем Шухов был блистательным математиком, все его изобретения и феноменальные конструкции начинались именно с математических формул, точно описывающих принцип создаваемого. Что и позволило ему добиться в некоторых областях совершенства – в буквальном смысле слова. Некоторые его архитектурно-строительные и инженерные решения приближаются к этому, в общем-то, даже страшному краю – когда специалисты говорят: всё, получен абсолютный результат, дальше двигаться некуда, дальнейшее совершенствование невозможно…

Мороз по коже – это же признаки гения. Или кого-то еще, кого мы называть по имени не будем.

И вообще, как можно еще квалифицировать человека, который одновременно может работать над изобретением крекинг-процесса, паровых водотрубных котлов, совершивших переворот в мировой теплотехнике и отапливавших всю Россию много десятилетий, и еще над разработкой капитального плана водоснабжения Москвы. Каждое из этих дел могло занять даже очень способного человека на всю жизнь, но Шухов к тому же еще создал и принципиально новые виды поршневых насосов.

Не надо глубоко разбираться в этих важнейших для добычи нефти агрегатах, чтобы понять типичную для Шухова гениальную простоту неожиданного решения. Созданный французскими инженерами, этот замечательный насос не мог применяться для добычи нефти с больших глубин по той причине, что штанга поршня оказывалась под чрезмерным давлением при каждом обороте шатунного механизма. Чтобы выдержать такое давление, надо было делать штангу гораздо толще и тяжелее или добавлять какие-то сложные элементы во всю конструкцию, что делало применение насоса практически бессмысленным. Он становился и слишком дорогим, и слишком громоздким, и тяжелым. Шухов написал несколько формул в своей рабочей тетради и предложил решение противоположное – наоборот, сделать штангу очень легкой и гибкой, состоящей из одних только ремней и канатов. Снабдить ее амортизирующей пружиной и так далее.