Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Мюнхенское соглашение было воспринято чрезвычайно одобрительно в Великобритании. Когда самолет Чемберлена приземлился на Хестонском аэродроме 30 сентября, его встречал граф Кларендонский, лорд-гофмейстер, который пригласил его проследовать прямиком в Букингемский дворец на аудиенцию к королю. Были даже предложения, чтобы на аэродроме Чемберлена встречал сам король, чтобы поздравить его с выдающимся достижением^‹36›.

Несколько дней спустя судетские немцы, такие как Гюнтер Лангер, с изумлением наблюдали прибытие сил вермахта. „Они внезапно вышли из лесу, — говорит он. — Мы радостно приветствовали их приход, нашему счастью не было предела, мы звали их к себе, кормили, поили, разговаривали с ними, и, да, мы были счастливы. Все были вне себя от радости — наконец-то мы были спасены. Я вам вот что скажу: это и неудивительно, если учитывать, как хорошо жилось немцам в Германии по сравнению с нами. Люди говорили: „Слава Богу, теперь все изменится…“ Мы знали, что наконец-то избавимся от чешского ярма. Все ликовали. А если вам кто-то скажет обратное — не верьте: торжествовали все без исключения. Но то, что это приведет ко Второй мировой войне — нет, такого никто и представить себе не мог“^‹37›.

На Гитлера же по-прежнему давило время. В последние месяцы он неоднократно упоминал о своем возрасте. Его тревожило, по словам профессора Ричарда Эванса, то, что „ему недолго осталось“^‹38›. Наряду с личными страхами по поводу возможной скорой смерти, он также ясно дал понять еще на майских совещаниях, что в интересах Германии было выступить сейчас, когда Великобритания и Франция еще не закончили перевооружение. Однако в ходе трех попыток „челночной дипломатии“ Чемберлена Гитлеру также стало известно, что некоторые из его ключевых соратников по нацистской партии тревожатся по поводу возможного конфликта с Великобританией и Францией. Герман Геринг, к примеру, пытался отговорить Гитлера от войны, а Йозеф Геббельс прекрасно осознавал, что предложение Чемберлена о передаче Чехословакией Судетских земель лишает Германию повода для конфликта. Геббельс небезосновательно полагал, что убедить немецкий народ вступить войну из-за процедурных деталей передачи земель рейху будет нелегко^‹39›. Кроме этого, Геббельс также — в присутствии некоторых других ведущих деятелей режима — предупредил Гитлера, что вся страна относится к возможной войне безо всякого энтузиазма^‹40›. Потенциальный союзник Германии — Италия — тоже не желал быть вовлеченным в конфликт с Западом, о чем свидетельствовала готовность Муссолини принять участие в мирных переговорах. Поэтому Гитлер выжидал.

Отступив ненадолго от своих планов, он — намеренно или случайно — предотвратил готовящийся государственный переворот. Насколько серьезен был заговор против него, историки спорят на протяжении уже многих лет^‹41›. Удивительно, но зачинщиком заговора был вовсе не Людвиг Бек, несмотря на его поведение до этого. В середине августа он ушел в отставку с поста начальника штаба сухопутных войск, хотя Гитлер и просил его держать решение об отставке в секрете. Бека заменил генерал Франц Гальдер, и именно Гальдер вел беседы с сочувствующими коллегами о возможности противостоять приказу Гитлера о вторжении в Чехословакию во избежание войны с Англией и Францией. После Мюнхенской конференции этот план — если он вообще формально существовал — рухнул. Однако, принимая во внимание влияние Гитлера на СС и прочие нацистские структуры, а также огромное количество младших офицеров и низших чинов, которые поддерживали его и верили ему, — трудно представить, каким образом желание Гальдера остановить Гитлера могло воплотиться в жизнь. Единственное, что могли сделать заговорщики, — это убить его, однако в 1938 году этот шаг был немыслим для большинства из них.

На горизонте замаячила перспектива войны с Великобританией и Францией, и перед Гитлером, по мнению западных политиков, встал нелегкий выбор — следовать политике мирного сосуществования с другими европейскими странами или упорствовать в своем желании расширить границы Германии, что не могло не привести к конфликтам. Для самого Гитлера, однако, никакой проблемы выбора не существовало — он все время неуклонно шел к войне.