Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Чемберлен был не первым представителем британской политической элиты, у кого сложилось впечатление, что Гитлер уж никак не был „джентльменом“. Британская делегация, возглавляемая лордом Галифаксом, посетившая Гитлера в Бергхофе за год до того, пришла к тому же заключению. Высокопоставленный чиновник Министерства иностранных дел, Айвон Киркпатрик, говорил, что своим поведением за обедом Гитлер напоминал „надутое капризное чадо“. Усугубило ситуацию то, что после обеда Гитлер посоветовал Галифаксу решить проблемы Британии в Индии, застрелив Ганди, „а если этого будет недостаточно, чтобы заставить их [т. е. индийцев] повиноваться, расстреляйте дюжину ключевых фигур [Индийского национального] Конгресса; а если и этого окажется мало, расстреляйте еще пару сотен — и так далее, пока не добьетесь порядка“. Киркпатрик вспоминает, что на предложенные Гитлером массовые убийства в Индии отличавшийся безукоризненными манерами лорд Галифакс поднял глаза и взглянул на фюрера „со смесью удивления, отвращения и сочувствия“^‹29›.

Таким образом, Галифакс и многие другие в Британии оставались равнодушны к харизме Гитлера. Они были достаточно умны, чтобы увидеть, что миллионы немцев пали ее жертвой, однако все еще считали, что при личной встрече Гитлер более походил на торговца, чем на полубога. Все еще опасный и возможно неуравновешенный, он вызывал скорее презрение, совершенно не обладая теми достоинствами, которые у англичан ценились превыше всего. Отношение к Гитлеру Галифакса во многом походило на то, как к нему поначалу относилась элита немецкой политики вроде фон Папена и Гинденбурга. Они также, встретившись с ним впервые, сочли его невоспитанным смутьяном. Собственно, лорд Галифакс и фон Папен были удивительно схожи и характерами, и убеждениями. Оба были аристократами высшей пробы и обладали обостренным чувством ответственности и порядочности, характерным для того класса патрициев, к которому они принадлежали. К тому же оба были глубоко религиозны — Черчилль даже прозвал Галифакса „Святым Лисом“ за его набожность и любовь к охоте на лис. Хотя нельзя утверждать, что все аристократичные и набожные немцы оставались равнодушны к харизме Гитлера, стоит заметить, что ключевые фигуры заговора против Гитлера, окончившегося взрывом бомбы в июле 1944-го, также жили согласно своим аристократическим и религиозным взглядам.

Не стоит, однако, забывать, что ряд представителей британской элиты, которым довелось встретиться с Гитлером в то время, считали, что он все-таки обладает немалой привлекательностью. Речь сейчас идет не о беззаботных аристократах вроде Юнити Митфорд[4], а о таких опытных политиках, как, к примеру, бывший премьер-министр Ллойд Джордж, который в 1936 году писал, что считает Гитлера „прирожденным лидером. Притягательной и динамичной личностью, обладающей целостностью, несгибаемой волей и неустрашимым сердцем“^‹30›.

Все еще убежденный в том, что Гитлер не желает войны, 18 сентября Чемберлен встретился с французской делегацией, возглавляемой премьер-министром Эдуаром Даладье. Вместе британцы и французы оказали давление на чехословацкое правительство, чтобы то передало Судетские земли Германии. С неохотой, однако сознавая всю безнадежность своего положения в случае неповиновения, чехи подчинились. Чемберлен вылетел обратно в Германию 22 сентября и встретился с Гитлером еще раз, теперь уже в Бад-Годесберге, городке восточнее Бонна на реке Рейн. Чемберлен дал Гитлеру то, чего тот хотел, и был уверен, что тем самым предотвратил войну.

Однако в ответ Гитлер потребовал, чтобы все вопросы были решены до 1 октября — меньше чем за десять дней — и тогда же оговорены новые границы. Предложение Британии о международном контроле над мирной передачей земель отвергнуто. Чемберлен был потрясен. Подобное поведение никак нельзя было назвать „разумным“. Он вернулся в Британию 24 сентября, без всякой уверенности в том, поумерит все же Гитлер свои аппетиты или нет.