Темная комната

В феврале англичане перестают бомбить Берлин, и за дело берутся американцы. Пара налетов – и на день-два движение поездов замирает, пока не починят рельсы. Но и тогда Гельмут ходит на вокзал и, надев пальто, сидит на перроне. После наполненных криком, студеных, голодных ночей он измучен и растерян. В тишине вокзала, под остатками стеклянной крыши, он то и дело проваливается в сон, ему снятся поезда, набитые оцепеневшими людьми, вереницами уезжающие из Берлина на восток. Эти сны не такие страшные, как ночные кошмары, но и они выбивают Гельмута из колеи; он встает и, пока держат голодные ноги, шагает по пустым платформам.

* * *

Летом сорок четвертого, пока союзники заняты освобождением Франции, бомбежки ненадолго прекращаются. В период затишья Гельмут больше работает на вокзале, убирает не только перрон, но и подсобные помещения. Охранник дает ему с собой картошки или овсяной крупы, и, позаимствовав из вокзальной столовой кастрюлю и миску, Гельмут учится готовить. Ночи становятся короче и теплее, кошмары бледнеют, не снятся иногда по целым неделям. Теперь, когда он не так изможден и сил прибавилось, он снова берется за камеру.

На улице теплынь, летом по утрам и вечерам бывает такой свет, что Гельмуту с его глазом фотографа просто не устоять. Косые лучи солнца золотят стены домов и груды мусора, отбрасывают на развалины, выщербленные площади и мостовые длинные причудливые тени. Гельмут встает рано, до рассвета уходит из подвала, каждый день проделывая один и тот же ритуал. Он отпирает темную комнату и, выбрав камеру и взяв строго ограниченное количество пленки, отправляется в город, чтобы успеть заснять огромную небесную ширь и разрушенный Берлин. Часовую башню, одиноко возвышающуюся над церковью Кайзера Вильгельма, и соседние развалины Тиргартена. Скелеты гранд-отелей на Унтер ден Линден. Обломки люстр, поблескивающие среди складок разорванных, грязных гобеленов. Гельмут хочет украсить гобеленами свой подвал, но от весенних дождей они разбухли, напитались влагой и вонью.

Он продает фотобумагу и реактивы Гладигау, а взамен покупает еду и пленку, раскладывая пронумерованные негативы ровными рядами на каменных полках в подвале. Отгораживает за тряпьем, которое служит ему постелью, угол и там вечерами проявляет пленки. Гельмут заносит номера негативов в тот самый кожаный блокнот, в котором отмечал перемены в Берлине. Цифры помещаются в тесные и аккуратные колонки: Гельмут экономит место, экономит бумагу, придерживается простой и понятной системы. Все готово к победе, мирному времени и печати снимков.

Его теперешняя жизнь проходит в уединении, людей нет даже на фотографиях, но он не чувствует себя несчастным. Опустевший Берлин его больше не пугает. Он ходит всюду, фиксируя на своей строго отмеренной пленке большие части города, долгими июльскими днями добредая до самого Потсдама и Бранденбурга. Если к закату не успевает домой, ночует в разбомбленных зданиях; маршруты прокладывает поближе к пунктам раздачи питания – только бы не голодать. По нескольку дней не появляется на вокзале, но охранник со временем привык и за него не беспокоится. Гельмут не рассказывает ему о фотографиях, однако охранник и сам вскоре подмечает, что Гельмут пропадает в хорошую погоду и возвращается в хмурые дни. И всегда наверстывает работу.

* * *

Гельмут любит свой подземный дом и, хоть и обожает вылазки в город, всегда возвращается туда с удовольствием. Один кадр с каждой пленки обязательно посвящается подвалу, и таким образом вскоре набирается портфолио: пылающая печка, блики на треснутом оконном стекле, уютная, сделанная из тряпья постель. На другой фотографии – веревка выстиранной одежды и под ней, в разломах каменных плит, набежавшие лужи. Гельмут рассматривает негативы на свет, узнает на них пижаму, в которой был той ночью, когда прилетели бомбардировщики и родители пропали. Глаз у него теперь наметан. Он определяет по негативу хороший снимок, различает резкость, композицию, теневые нюансы. Умеет инвертировать белое в черное, темно-серое в светло-серое. В подступающих иной раз воспоминаниях мутти и папи видны нечетко, изображение смазано по краям. Гельмут думает о Гладигау. Отбирает лучшие снимки, которые когда-нибудь ему покажет.

* * *

Когда дни становятся короче и возобновляются бомбежки, жизнь Гельмута возвращается в прежнее русло. Как и предыдущей зимой – ночи без сна и дни в полудреме на платформе. В темной комнате лежит, дожидаясь весны, оставшаяся пленка. С наступлением зимы и до самого ее исхода Гельмут тоже впадает в спячку.

В последний раз подымается на врага немецкий народ, и Гельмуту наконец улыбается удача. Услышав новость, охранник сжимает его здоровое плечо и шепчет, что все скоро закончится. Гельмут удивленно соглашается. Его сейчас интересует только война.