Темная лошадка

Какое-то время каждый из нас мысленно обсасывал это имя, примерял, прикладывал его к ситуации с разных боков, и первой это имя от ситуации отлепила я:

— Бьянка не стала бы рисковать из-за ста тысяч. Ей легче развестись.

— А если целью было не похищение, а убийство падчерицы? — медленно проговорил Сергей Андреевич. — О том, что произошла ошибка, жена Кутепова узнала, лишь вернувшись из бассейна. Она пришла буквально в ту минуту, когда перепуганный известием муж уже вернулся домой с работы и звонил в милицию. После звонка похитителей на мобильник, он еще не знал, что похищена не его дочь, прибежал домой и обнаружил здесь Ренату. Тогда и было решено заявить в милицию. Он испугался, что с расстройства, преступники могут больше не позвонить а, просто напросто, убьют вас. Бьянка узнала об ошибке почти одновременно с ним. — Сергей Андреевич внимательно посмотрел на меня: — Теперь вы понимаете, почему так важно вспомнить любое изменение в настрое похитителей? Ренату могли оставить в живых лишь до вечера, на тот случай, если Кутепов потребовал бы телефонного разговора с дочерью. Похитители вели себя примерно лишь до поры до времени. Потом, Ренату могли бы убить.

— Нет, поведение похитителей не менялось ни на минуту, ни на йоту. Конечно, я могу представить, что они уже были вынуждены играть по изменившимся правилам, но в любом случае, на их поведении это не отразилось никак. Они уже начали называть меня Ренатой и менять это обращение не собирались. Зачем указывать на свою осведомленность? Что бы показать, что в доме есть информированное лицо? Нет, Михаил Петрович согласился с тем, что у них находится его дочь, и не отказывался платить выкуп. Менять ко мне отношение, было бы глупостью.

— Мы тоже так думаем, — согласился Сергей Андреевич. — Но все же… хотелось получить хоть какое-то подтверждение, малейшую зацепку…

— Уцепитесь за «каблук». Его нашли?

— Нет, конечно, — скуксился следователь. — Там такие дебри вдоль дороги, войсковая операция нужна.

— Поговорите с Туполевым, — улыбнулась я. — Он сейчас злой, так что войска вам обеспечит.

— Ага, — все так угрюмо кивнул следак, — и баржу с водолазами. Одно из направлений грунтовки ведет к затопленным карьерам. Представьте на минутку, что было бы с вами, не выпрыгни вы на ходу из кузова…

Ночью мне снились водоросли. Как ростки пшеницы на ускоренной киносъемке, они вылезали из донной тины, оплетали колеса Москвича, забирались внутрь машины и шарящими, змеиными движениями, искали меня. Вот один, вот второй росток мертвенно белого цвета обвивает ногу, стягивается петлей и тянется дальше, к горлу. Глаза таращатся сквозь зеленую муть, я в ужасе пытаюсь содрать с себя плети растений, царапаю кожу ногтями и когда начинаю кричать, в разинутый рот попадает не густая, глицериновая вода, а острый, как копье конец растения. Снотворное, которым оглушила меня Таша, не позволяет проснуться, водоросли душат и мне уже чудится сквозь стебли компания — «эти», те, кто успел утонуть до меня. Они уже скелеты, их рты отвисли, их руки украшают цепи…

Сквозь глицериновую зелень пробивается луч солнца. Он ударяет в голову, я вскрикиваю и просыпаюсь. Резко, с болью во всем отбитом теле. Дыхание сбито кошмаром, я ловлю воздух и не могу протолкнуть его до конца, он застревает где-то чуть ниже ямочки под горлом. Я совершенно задыхаюсь…

И, кстати сказать, лежу на самом деле мокрая. Обильная испарина пропитала пижаму, луч солнца, пробившийся сквозь неплотно задвинутые шторы, щекочет переносицу, и хочется толи чихнуть, толи заплакать.

Удалось чихнуть. И сбить подступающие слезы.

Вчера, избегая разговора с решительно настроенным Туполевым, я попросила у Натальи Александровны кошмарную (в полном смысле слова) дозу снотворного, и сразу после беседы с органами, нырнула под одеяло. Теперь страдаю зря. Разговора с Туполевым не миновать, так что ночной кошмар и головная боль заработаны напрасно.

Впрочем, если вдуматься… С Туполева сталось бы завернуть меня в плед и прямо из кабинета перенести в джип. Он привык к неукоснительному подчинению, Антоша только под козырек берет и строевым шагом, куда прикажут — хоть Софью в багажник, хоть бандитов мутузить.

А я могла потерять главный козырь — доверие домочадцев Михаила Петровича. Если бы Назар начал вчера устраивать одноактный спектакль «Выдворение итальянской племянницы по месту городской прописки», о душевности в отношениях с Кутеповыми можно забыть. И жирный крест поставить. На расследовании.

А пока я своя, пока в доверии и очень даже потерпевшая. Я не могла уехать, — я хотела разобраться.

В чем? Многогранный вопрос мерцал недошлифованным алмазом и просился в работу. Работа требовала терпения, острого глаза и внимания к мелочам. Я лежала и старалась вдумчиво отнестись к теории — не могло ли трио Бьянка, Валерия и Алексей задумать и осуществить похищение главной наследницы состояния дома Кутеповых?