Темная магия

— Пожалуй, — медленно произнесла она, явно неуверенная в том, что говорит, и в том, что ее к этому побудило, — стоит воспользоваться приглашением.

— Истинно. — Каландрилл кивнул, принимая поводья гнедого. — При такой грозе…

— Мы можем ехать вперед, — прервал его Брахт. — Не сахарные, не растаем…

Он замолчал и покачал головой, словно забыл, что хотел сказать. Затем удивленно наморщил лоб, и в глазах его появилось беспокойство.

— Брахт опасается, что она гарпия или болотная колдунья и заманивает нас в свое логово, — пояснил Каландрилл.

— Старая женщина предлагает нам крышу, — сказала Катя, ослабляя подпруги. — Она просто одинокая старая женщина.

Брахт с сомнением посмотрел на девушку.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Мне так кажется, — ответила Катя и сняла седло. — Я ей верю.

Она принялась обтирать мерина. Ливень усилился. Он лупил по крыше мириадами сильных пальцев, но ни одна капелька не просочилась через кровлю внутрь амбара. Гром яростно перекатывался по небу, словно невиданный дикий зверь. Молнии озаряли их лица, серебря Катины волосы. Каландрилл ослабил упряжь гнедого.

— Я этого не понимаю, — сказал Брахт, стараясь перекричать гром. — Вы что, околдованы?

Впервые за последние дни Катя рассмеялась, откидывая голову и глядя на кернийца поверх лошади.

— А чего здесь понимать? — спросила она. — Как далеко мы уедем при такой грозе? Да по такой дороге? Околдованы? Ничего подобного! Просто я предпочитаю переждать грозу под крышей и поесть.

— Все равно нам скоро разбивать бивак, — поддержал ее Каландрилл. — Так почему не здесь? Где у нас по крайней мере есть крыша над головой?

— Я… — Брахт покачал головой и пожал плечами. — Ну ладно, будь по-вашему.

Каландрилл не знал, что заставило кернийца согласиться: то ли желание угодить Кате, то ли и он уверовал в старуху. Он улыбнулся, когда Брахт снял с жеребца седло и принялся чистить блестящую шкуру животного так, словно старался заглушить свои сомнения.

Позаботившись о лошадях, они набросили поверх голов накидки и бегом под проливным дождем побежали к лачуге, в покосившихся окнах которой уже горел свет. В единственной комнате хижины было сухо и тепло и пахло травами. В каменном очаге горел огонь, над пламенем висел почерневший котелок. Старуха сидела подле очага и мешала уголья. При их появлении она кивнула и улыбнулась, махнув рукой в сторону грубых стульев, расставленных вокруг неустойчивого стола, на котором уже стоял глиняный кувшин и четыре чашки. Кошка, сидевшая у ног старухи, на мгновение оторвалась от своего туалета и лениво посмотрела на троицу. Морда у нее была в крови.

— Она уже поужинала, — заметила старуха. — Скоро и ваш ужин будет готов. А пока выпейте вина.

Поднявшись с табуретки, она доковыляла до стола. налила им вина и подала каждому чашку. Брахт заколебался, и она улыбнулась.

— Это не отрава и не колдовство, воин. Это просто вино. — Она подняла чашку и сделала несколько больших глотков. — За тех, кто помог беспомощной женщине.

Катя выпила первой, за ней — Каландрилл, а потом и Брахт, хотя и настороженно, все еще в сомнениях. Вино было мягким и густым, с приятным вкусом. Каландрилл отпил еще и сказал:

— У нас есть провизия, которую можно добавить в твой котелок, мать.

— Не надо. — Она покачала головой. — Благодарю за предложение, у меня всего в достатке. Но одно я хотела бы попросить у вас: чтобы вы назвали свои имена.

Каландрилл едва не выдал себя с головой, но вовремя заметил предостерегающий блеск глаз Брахта и сказал:

— Меня зовут Калан. Она Катя, а это — Брахт.

Когда он произнес вымышленное имя, в бесцветных глазах старухи промелькнула веселая искорка. Или это было отражением пламени? Старуха кивнула и сказала:

— А меня зовут Эдра.

Она поставила чашку и села у очага.

— Как ты можешь здесь жить, Эдра? — спросила Катя. — Здесь так пустынно и одиноко.

— Я живу неплохо, — загадочно ответила старуха. — У меня друзей хватает.

Каландрилл осмотрелся. Все здесь было просто, даже грубо, но удивительно уютно. Каменный пол — видимо, фундамент предыдущего строения — был покрыт чистыми ткаными ковриками. У дальней стены стояла низкая лежанка, на которой до уровня груди были навалены козьи шкуры. Подле очага стоял буфет, из которого Эдра вытащила миски и тарелки, изготовленные из того же материала, что графин и чашки. Каландрилл инстинктивно встал желая помочь ей. Принимая у нее посуду он вдруг сообразил, что, несмотря на бушующую снаружи грозу, здесь не было и малейшего сквозняка и рев грозы долетал сюда приглушенно.

— Ты добрый, — пробормотала она, странным взглядом наблюдая за тем, как он расставляет посуду. — Куда путь держите?

— В Ганнсхольд, — пояснил он, не видя причины скрывать правду.

— Дела?

Она наклонилась, снимая с огня котелок, и он бросился помогать, при этом пальцы их на мгновение соприкоснулись.

— Мы ищем человека по имени Давен Тирас. Он торгует лошадьми. Керниец, хотя и наполовину, с волосами песочного цвета и перебитым носом. Может, ты видела его?