Темная материя

– Прикинул, что они вполне могут оставлять запасной ключ там же, где и мы. Вышел из кинотеатра пораньше. Собирался найти ключ и проникнуть в дом. Хотел спрятаться в шкафу и понаблюдать за ними. Подглядеть, как они спят. Знаю, это уже нездоровое. А еще я знаю, что твой Джейсон, наверное, не раз побывал в моем доме, прежде чем решился украсть мою жизнь.

– Но ты же ничего такого не сделал!

– Нет.

– Потому что ты приличный человек.

– Каким-то особенно приличным я себя сейчас не чувствую.

Я лежу на кровати и смотрю в потолок комнаты, которая стала нашим временным прибежищем в этих бесконечных трансформациях.

Аманда забирается на кровать и сворачивается рядом со мной.

– Не получается у нас, Джейсон.

– Ты о чем?

– Мы только время попусту теряем.

– Не согласен. Посмотри, с чего мы начинали. Помнишь тот первый мир, в который мы вошли? Тот, где здания рушились?

– Я уже и счет потеряла всем Чикаго, где мы побывали.

– И теперь мы приближаемся к моему…

– Ни к чему мы не приближаемся. Мир, который ты ищешь, – это песчинка на бесконечном пляже.

– Неправда.

– Ты видел, как убили твою жену. Как она умерла от страшной болезни. Сколько раз она не узнавала тебя! Сколько раз ты видел ее замужем за другими мужчинами. За другими твоими двойниками. Как, по-твоему, долго еще ты продержишься до первого психотического срыва? Судя по твоему нынешнему состоянию, надолго тебя не хватит.

– Дело не в том, смогу я продержаться или нет. Дело в том, чтобы найти мою Дэниелу.

– Неужели? Так ты ради этого просидел целый день на скамейке? Искал свою жену? Посмотри на меня. У нас осталось шестнадцать капсул. Мы исчерпываем свои возможности.

У меня гудит голова.

Комната кружится.

– Джейсон. – Я чувствую ладони Аманды на лице. – Ты ведь знаешь определение безумия?

– Какое?

– Безумие – это когда снова и снова делаешь одно и то же – и рассчитываешь на разные результаты.

– В следующий раз…

– Что? В следующий раз мы найдем твой дом? Как? Заполнишь сегодня еще один блокнот? И что от этого изменится? – Она кладет руку мне на грудь. – У тебя сердце колотится как бешеное. Тебе нужно успокоиться.

Аманда поворачивается и выключает лампу на тумбочке между двумя кроватями. Она лежит рядом, но в ее близости нет ничего сексуального.

При выключенном свете голова болит не так сильно.

За окном мигает синяя неоновая вывеска. Время позднее, и машин внизу все меньше и меньше.

Сон подкрадывается все ближе. Милосердный сон.

Я закрываю глаза. Думаю о пяти блокнотах, лежащих под прикроватным столиком. Блокнотах, исписанных мелким, бегущим, все менее разборчивым почерком. Достаточно ли много я написал? Насколько был точен? В полной ли мере воссоздал картину моего мира, чтобы наконец вернуться домой?

Ничего не получается.

Аманда права.

Я ищу песчинку на бесконечном пляже.

Глава 12

Утром я обнаруживаю, что Аманды рядом нет. Лежу на боку. Сквозь шторы просачивается солнечный свет. Слушаю приглушенный гул машин за стеной. Часы стоят на прикроватной тумбочке за спиной. Я не вижу, который час, но чувствую – поздно. Заспались.

Сажусь, отбрасываю одеяло, смотрю на другую кровать.

Пустая.

– Аманда?

Иду к ванной – может быть, она там, – но останавливаюсь, заметив кое-что на туалетном столике.

Деньги.

Несколько монет.

Восемь капсул.

И вырванный из блокнота листок, исписанный почерком Аманды.

Джейсон. После вчерашнего ночного разговора мне стало ясно, что ты намерен идти дорогой, следовать которой я не могу. Я думала об этом всю ночь. Как твой друг и врач я хочу помочь тебе. Хочу поддержать тебя. Но не могу. И не могу смотреть, как ты катишься вниз. Тем более оставаясь одной из причин твоего падения. До какой степени наше коллективное подсознание влияет на нашу связь с этими мирами? И дело не в том, что я не хочу, чтобы ты вернулся к жене. У меня нет никаких других желаний. Но мы вместе уже несколько недель. В такой ситуации трудно не привязаться к человеку, особенно в наших обстоятельствах, когда ты – единственное, что у меня есть.

Я прочитала вчера твои блокноты – думала, что ты меня бросил. Милый, ты упускаешь из виду главное. Ты детально описываешь свой Чикаго, но ни словом не упоминаешь свои чувства.