Темная материя

Перспектива того, что начальство может докопаться до самых истоков их выезда за рубеж никого не устраивала. Большинство приехало сюда по протекции родственников и знакомых. Многие за солидную взятку. Передовиков труда, премированных за ударный труд на производстве командировкой за границу, тут можно было не искать. У каждого в этом плане рыльце было в пуху. Поэтому зал потупил взор и обиженно засопел. Было видно, что ему наступили на больную мозоль.

Далее по плану должен был выступать атташе по культуре, Артур Эдуардович Охрипов, поскольку он был главой солидной советской организации за рубежом, директором Культурного центра. Но Артур Эдуардович был хитрым лисом и в самый последний момент у него возникли очень сложные обстоятельства, не позволившие ему вырваться на это важное с воспитательной точки зрения посольское мероприятие. Нет, не такой он был человек наш Артур Эдуардович, чтобы взять и не прийти на собрание. Причину своего отсутствия он объяснил лично Чрезвычайному и Полномочному, и тот с ним согласился.

Из ораторов со стороны остался один выступающий: заведующий бюро Агентства печати «Новости», Антон Дьяченко. Об этом докладчике надо несколько слов сказать отдельно. Вид он имел не солидный. Если надеть на него широкополую голубую шляпу с бубенчиками, то это был бы в точности Страшила Мудрый из книжек плагиатора Волкова. (В книжках настоящего автора этого персонажа, Франка Баума, Страшила изображается несколько иначе, менее симпатично.) Широко расставленные несколько удивленные глаза, беспорядочно торчащие в разные стороны волосы, очень сильно напоминающие солому, и какая-то очень поношеная бесформенная одежда – вот основные черты Антона Ивановича. Если быть до конца честным, то внешний вид Антона Дьяченко мало чем отличался от внешнего вида завхоза, но по натуре это были совершеннейшие антиподы: завхоз – занудный брюзга и скопидом, а Антон Иванович – кум королю, душа любой компании и свой в доску человек. Из сказанного можно сделать вывод о том, что и отношение людей к ним было диаметрально противоположным. Завхоза презирали, а Антона Ивановича боготворили.

Антон Иванович на собрание опоздал, хотя ехать ему от своего дома до посольства было максимум пятнадцать минут. Ну, такой уж он был человек, не мог он как все, обязательно ему надо было выделиться. И надо сказать, что ему это удалось. На фоне гладко выбритого, наодеколоненного и одетого в галстуки президиума он в своих тапках на босу ногу, в рубашке навыпуск и с трехдневной щетиной на лице выглядел совершенно инородным телом. Однако не дать ему выступить было нельзя. Это продемонстрировало бы народу, что наверху нет единства, а это непорядок. Да и к тому же, кто из руководящего состава теснее его был связан с местным населением? Да никто. Вот его и попросили поддержать руководство в деле воспитания народных масс.

Из предыдущих выступлений Антон Иванович слышал только конец речи председателя месткома и понял, что речь надо вести об особенностях отношений с местным персоналом. У него в бюро работало человек десять местных работников, поэтому опыт общения с представителями африканской цивилизации у него был огромный. По своей натуре Антон Иванович был человек веселый и жизнерадостный. Войдя в зал, он увидел кругом мрачные лица, насупленные брови, отрешенные взгляды, и решил с ходу исправить ситуацию. Он не занял отведенное для него место в президиуме, а вышел на площадку перед аудиторией и начал свой цирк шапито.

– Я хочу поддержать предыдущего оратора в том, что отношения с местными выстраивать очень трудно. Ведь они совершенно все воспринимают не так как мы. Ну, вот например, говорю я стюарду: «Квеси, поставь чайник». Казалось бы, что может быть понятнее? Но не все так просто. Наш Квеси идет на кухню, но через некоторое время возвращается и спрашивает: «Сэр, а куда его поставить?» Я ему спокойно разъясняю: «Квеси, поставь чайник на плиту, пожалуйста». Квеси опять удаляется на кухню, гремит там посудой, потом возвращается и спрашивает: «А огонь включить?» Я опять очень спокойно ему втолковываю: «Конечно, Квеси, ведь мы хотим горячего чая». Квеси уходит, опять долго гремит посудой, потом возвращается и спрашивает: «Сэр, а воды в чайник налить?» Тут я уже не выдерживаю, иду на кухню сам и поэтапно растолковываю Квеси, как надо ставить чайник, чтобы потом можно было сделать чай. Выясняется, что Квеси не хуже меня знает, как делать чай, просто исходная команда для него непривычна. Поэтому тут во все тонкости надо вникать и очень глубоко, иначе можно попасть в очень двусмысленную ситуацию.

Зал слушал рассказ Антона Ивановича и на глазах оживал. Только что это было сборище подавленных, провинившихся пакостников, а сейчас уже взору стороннего наблюдателя представлялись лица людей, осознающих свое бесспорное превосходство над многими. Зато президиум заметно помрачнел. Они так старались, чтобы вызвать у собравшихся чувство вины, а этот шут гороховый своими хиханьками да хаханьками за пять минут все их старания пустил коту под хвост.