Темная материя

Не прошло и часа, как весь дипсостав собрался вокруг резиденции, и у них завязался очень содержательный разговор с местными полицейскими. После долгих препирательств выяснилось, что полицейские считают себя пострадавшей стороной. Ведь это на них было совершено нападение советским консулом, который, применив физическую силу, отнял оружие у постового, а затем устроил погром в полицейском участке. Но, даже уяснив суть претензий полицейских, наши дипломаты никак не могли понять, почему они так рвутся вглубь резиденции посла, какие такие улики глобального заговора советских дипломатов они рассчитывают там найти. Общими усилиями полицейских удалось вытеснить за пределы забора. Но на этом дело не закончилось. Дипсоставу пришлось рассредоточиться. Кто-то поехал искать консула, кто-то поехал в МИД, кто-то в полицейское управление. Без дела не остался никто. Ивану приказали не отходить от телефона, поскольку звонки могли последовать из самых неожиданных мест, и пропустить их нельзя было никак. Заведующую канцелярией и машинистку срочно вызвали на работу печатать ноты и письма в разные инстанции. Работа закипела.

Иван сидел на телефоне как клуша на яйцах, хотя его сменщик, вечерний дежурный комендант, давно уже пришел и теперь слонялся без дела. Иван страшно злился, потому что давно не ел и давно не ходил в туалет, а консул смешал все его карты, и теперь приходилось терпеть, и конца этому терпежу не было видно. Сменщик по каким-то неуловимым приметам понял причину скорби Ивана, сжалился над ним и сначала отпустил в туалет, а потом пообещал принести бутерброд с чаем. Обещание он выполнил, но, похоже, что попутно он сделал еще тысячу своих дел, потому что вернулся он ровно через час.

Ближе к вечеру Ивану позвонили и дали отбой, те есть разрешили покинуть пост. Оказалось, что уже не безызвестный нам третий секретарь, Валерий Николаевич, нашел нашего консула, правда поговорить с ним не смог, потому что тот все еще пребывал в бессознательном состоянии. Но теперь, по крайней мере, разговор с руководством страны можно было вести предметный, а не абстрактный. Иван, конечно, был рад за консула. Один только маленький червячок сверлил его мозг. Он все думал: «А кто же мне выдаст паспорт, запертый в сейфе, если ключи у консула, а консул в тюрьме, а вещи у него, естественно, все отобрали при аресте?» А потом сам себя же и успокаивал: «Ну, не вечно же ему в тюрьме сидеть? Вытащат его наши дипломаты. Чай не впервой!»

На следующий день Иван первым делом бросился к Валерию Николаевичу, чтобы узнать подробности местонахождения консула и перспективы его освобождения.

– Ну что там консул? – спросил он третьего секретаря еще на подступах к посольству.

– Хреново, – без тени оптимизма ответил тот.

– Неужели все, действительно, так серьезно, – не унимался Иван.

– Да уж куда серьезней. Сидит, вернее, лежит на полу в одиночной камере. Там посередине врыт столб, а он руками и ногами этот столб обнимает, а руки и ноги скованы наручниками. Вчера он был без чувств. Сегодня, вроде бы, пришел в себя. Сейчас они у него показания берут. Боюсь, как бы не добавили к вчерашнему.

– Ну, а перспективы-то какие у него?

– Да выпустят, конечно, но сначала покуражатся, не без этого. Весь вопрос в том, на сколько им хватит наглости над ним глумиться. А так уже и ноты написали, и с кем надо переговорили, и бутылки пострадавшим подарили. Все всё понимают, все хотят помочь, но надо соблюсти формальности, а на это требуется время.

– Да, дела. Жалко мужика, но у меня-то свой интерес, вполне шкурный.

– Это какой же?

– Мне же скоро уезжать, а паспорт мой в сейфе консульского отдела заперт. А ключи у консула были, а теперь, наверное, где-то там в полицейском участке лежат.

– Ну, от сейфа должны быть дубликаты, а нет, так и взломать его можно будет или новый паспорт выдать. Это все как раз решаемые вопросы. Ладно, пошли на летучку к послу. Там сейчас все подробней расскажут.

На летучке у посла, действительно, были озвучены некоторые подробности дела по вызволению консула. После информативной части перед сотрудниками были поставлены новые задачи, и они опять разбежались, кто куда: одни писать ноты, другие встречаться с нужными людьми, третьи ублажать пострадавших полицейских и уговаривать их не сильно отыгрываться на консуле.

В таких и аналогичных заботах посольство провело три дня. Через три дня консула выпустили. Вид у него был бледный и помятый, но самое страшное было позади. А самым страшным, если разобраться, был первый день его пребывания в кутузке. Во-первых, это был страшный шок непонимания того, где он находится, и что с ним приключилось. Во-вторых, после побоев и долгого лежания в одной и крайне неудобной позе у бедняги ломило все тело. И, в-третьих, самое страшное, ему же никто не только не дал опохмелиться, но и просто воды попить-то давали не очень часто, а это очень изощренная пытка.