Темная муза

Легенда повествует, что Бальзак, перед тем как запереть себя в рабочем кабинете, раздевался и отдавал одежду своему слуге С приказом не возвращать её до тех пор, пока он не напишет свою дневную норму. Сомнительно, конечно, но близко к правде. Действительно, Бальзак надевал монашескую рясу перед тем, как сесть за дневную, а точнее, ночную работу. Его обычное расписание было таким: он вставал в полночь и работал до восьми утра. И каждую ночь он создавал огромный объем текста: по некоторым расчетам средняя выработка составляла около шестнадцати напечатанных страниц. Продуктивность Бальзака была литературным эквивалентом «прогресса», который изменил пейзаж Франции в первой половине девятнадцатого столетия. Не считая изданных под псевдонимом ранних работ, Бальзак с тридцатилетнего возраста и до своей смерти в пятьдесят один год — он умер в 1851 году — создал более сотни романов и коротких рассказов, не считая публицистических работ. Он замедлил темп только в последние годы жизни — из-за смертельной болезни, которая, без сомнения, была результатом его сокрушительного рабочего распорядка. Индустриальная Революция создала новую эпоху фабрик, массового производства и сборочных конвейеров, и Бальзаковский невероятной силы словесный поток состязался с самыми чудовищными из этих новых «сатанинских мельниц». Бальзак был, как оп сам называл себя, «фабрикой мысли». Он работал с такой скоростью, что некоторые критики стали видеть в нем едва ли не эгоцентричного писаку с неутолимой потребностью видеть своё имя на обложках печатных изданий. Но подобные обвинения не производили никакого впечатления на Бальзака. Он был достаточно велик, чтобы относиться к клевете с олимпийским спокойствием. В историю он вошёл как один из литературных гигантов девятнадцатого века.

У Кольриджа и Де Куинси был их опиум, у Бодлера — его вино и гашиш, у Эдгара По — его пьянство. У Бальзака было густой крепкий черный кофе: подсчитано, что за всё время своей работы он выпил около пятидесяти тысяч чашек. Бальзак сам варил для себя кофе, и этот могучий напиток питал писателя энергией, необходимой для работы над его Гаргаитюанской «Человеческой Комедией». Но в конце концов кофе ослабило сердце Бальзака и убило его. Когда Бальзак создавал подобную горной цепи серию романов, он стремился написать «историю человеческого сердца, которая показала бы все его струны — одну за другой». Бальзак обладал видением, которое требовалось для создания обширной эпопеи, изобразившей реальности современного городского мира, нового мира, который вырастал вокруг писателя. Мастера преступности, финансисты, люди из высшего общества, проститутки и новые городские бедняки: их истории нарисованы на жестоком фоне их бессердечного хозяина — Парижа.

Довольно странно, что этот титан реализма, которого Золя назвал предтечей своих собственных социологических романов, всю свою жизнь оставался нераскаявшимся мистиком, для которого внешний, видимый мир был только символом внутреннего, духовного мира.

Оноре Бальзак — позднее, впервые публикуя роман под своим собственным именем, Бальзак присоединил к нему аристократическое «де» — родился в Туре в 1799 году. Подобно Эдгару По и Гофману, Бальзак отличался двойственностью натуры, в которой явно переплелись черты характера его родителей. Отец Бальзака — дитя Эпохи Просвещения и Революции, агностик-рационалист — имел острый деловой нюх и хорошо разбирался в финансах. Мать Бальзака, чьё равнодушие и холодность к мальчику вошли в легенду, зачитывалась трудами Сведенборга и Сен-Мартена, а также была поклонницей Месмера. Все три великих оккультиста оказали большое влияние на молодого писателя. Неудивительно, что в своей «Серафите» Бальзак сосредотачивает внимание на гермафродите — исконном символе единства противоположностей. Алхимическое слияние, воплощенное в этом возвышенном создании — Серафита/Серафит, говорит также о потребности Бальзака свести воедино, а затем преодолеть, противоречия своей натуры.

Вера Бальзака в оккультизм хорошо документирована. «Всю свою жизнь, — отмечает Стефан Цвейг, написавший биографию Бальзака, — он цеплялся за наиболее примитивные формы суеверия. Он верил в амулеты, всегда носил счастливое кольцо с загадочными восточными символами, а перед тем как принять важное решение, неизменно советовался с гадалкой, как делала в то время каждая Парижская швея* [19]. Во время путешествия в Вену Бальзак познакомился с востоковедом бароном Йозефом де Хаммер-Пургшталлем, чья книга о «гашишииах» открыла моду на мистические восточные конспиролоргические теории. Барон дал Бальзаку магический талисман — кольцо, на котором были выгравированы загадочные арабские письмена. Бальзак дал талисману имя «Беду* и всегда носил его с собой, веря, что он приносит удачу, длинную жизнь, успех у женщин, а также может сделать своего хозяина невидимым. Есть ещё истории, которые подтверждают то, что большинство биографов Бальзака называют его доверчивостью.