Темная ночь

Переступая порог своей комнаты, Мэддокс не знал, какой Эшлин предстанет его взору – спящей, распаренной после горячей ванны и нагой, готовой броситься на него с кулаками.

К его неудовольствию, сердце отчаянно прыгало в груди. «Дурак!» – обругал он себя. Ему, бессмертному, многоопытному воину, не пристало бояться какой-то женщины, пусть и подосланной к нему богами в наказание.

Чего он не ожидал увидеть – так это Эшлин, распростертую без сознания на полу в луже чего-то красного. «Неужели кровь?» – пронеслось в голове Мэддокса, и по всему его телу пробежала ледяная волна.

– Эшлин?

Мгновение спустя он опустился возле нее на колени, осторожно перевернул на спину и приподнял на руках верхнюю часть ее туловища. Вино. Всего лишь вино. Слава богам! Бордовые капельки стекали по ее бледному лицу, падали ему на руки, капали на джинсы. Он едва сдерживал улыбку. Надо же было так напиться.

Она была такой невесомой, что Мэддокс почти не чувствовал ее у себя на руках, зато ощущал, как покалывает кожу, словно по его телу пустили ток.

– Эшлин, проснись.

Но девушка не очнулась. Более того, казалось, она все глубже погружается в беспамятство – движение глаз под веками постепенно сходило на нет.

У Мэддокса перехватило горло, и он с трудом выдавил из себя слова:

– Проснись ради меня.

Ни стона, ни вздоха.

Обеспокоенный тем, что Эшлин не просыпается, Мэддокс понес ее к кровати, по пути сняв и отбросив в сторону мокрую куртку. Хотя ему отчаянно не хотелось выпускать девушку из рук, он осторожно опустил ее на матрац и положил ладони на ее щеки, которые оказались холодными как лед.

– Эшлин.

Опять никакой реакции.

«Может, она… умерла? – спросил себя воин. – Нет. Нет!» Борясь с дурнотой, Мэддокс приложил непослушную, тяжелую, точно свинцом налитую руку к груди девушки. Сначала он ничего не почувствовал. Сердце не билось. Но вот, уже готовый вознести проклятие небесам, он уловил едва различимый удар. Долгий перерыв. Снова слабый удар.

Эшлин была жива.

Прикрыв глаза, Мэддокс испустив вздох облегчения.

– Эшлин. – Он мягко потряс ее. – Ну же, красавица, просыпайся.

«Что, во имя Зевса, с ней такое?» – спрашивал себя Мэддокс. Ему не доводилось иметь дело с перебравшими алкоголя смертными, но он был убежден, что с девушкой творится неладное. Ее голова откинулась набок; веки по-прежнему были плотно сомкнуты. Губы имели неестественный голубой оттенок. По вискам катился пот. Нет, она не просто перепила… «Может, Эшлин простыла ночью в камере? – спросил он себя, но тут же ответил: – Тоже нет, я бы заметил раньше. До нее нечаянно дотронулся Торин? Чушь! У нее не было ни кашля, ни язв на коже. Тогда что же?»

– Эшлин, – снова позвал Мэддокс, подумав, что не может ее потерять.

Не сейчас, когда он еще не насытился ею, не касался ее, как ему грезилось, не поговорил с ней. Мэддокс недоуменно заморгал. Он внезапно осознал, что ему хочется поговорить с ней. Не овладеть ее телом, не допросить, а просто поговорить. Узнать ее, расспросить ее о детстве, друзьях, мечтах.

Все мысли о том, чтобы убить ее, исчезли, уступив место страстному, всепоглощающему желанию спасти.

– Эшлин. Поговори со мной, – умолял мужчина. Он снова беспомощно встряхнул ее голову, не зная, что еще сделать. От нее продолжал исходить холод, словно она принимала ванну со льдом, а потом сохла на арктическом ветру. Он высвободил из-под нее одеяло и плотно укутал ее. – Эшлин. Ну пожалуйста!

У нее под глазами проступили сизые тени. «Может, это и есть мое наказание, – думал он, – смотреть, как она медленно умирает?»

Чувство беспомощности нарастало. Как бы физически силен Мэддокс ни был, он не мог заставить ее ответить.

– Эшлин. – На этот раз его голос прозвучал строго. Он снова встряхнул ее, но на этот раз с большей силой, надеясь, видимо, растрясти саму ее душу. – Эшлин.

Черт возьми! Опять ничего.

– Люсьен! – взревел он, не отводя взгляда от ее лица. – Аэрон!

Спальни воинов были разбросаны по замку и отделены друг от друга приличными расстояниями, так что едва ли кто-то мог его услышать.

– Помогите, – прошелестело совсем рядом с ним.

«Что такое? – удивился он. – Это была Эшлин?» Мэддокс пригнулся к ней так близко, что их губы почти соприкоснулись. Как бы ему хотелось вдохнуть в нее хоть немного своего тепла… По телу снова побежал ток, кожу покалывало.

Сизые губы девушки слегка приоткрылись, раздался тихий стон. Слава богу! Еще один признак жизни. Мэддокс едва не завыл от радости и облегчения.

– Говори со мной, красавица. – Трясущимися пальцами он отвел с ее лица мокрую прядь волос. – Скажи, что с тобой.

– Мэддокс, – прошелестела она, не открывая глаз.

– Я здесь. Скажи, как помочь тебе. Скажи, что тебе нужно.

– Убей их. Убей пауков, – прошептала она так слабо, что он едва разобрал слова.

Поглаживая ладонью ее щеку, он повертел головой по сторонам.

– Здесь нет пауков, красавица.

– Пожалуйста. – Прозрачная слеза скатилась по ее щеке. – Они ползают по мне.