Темная охота (Сборник)

— Я не могу! — крикнул Виктор, нарушая мир тихих голосов и похоронных поз. — Я не могу.

* * *

Перед тем, как идти к Норам, Виктор заглянул в дом Паулы. Часть мебели стояла на месте — то, что привез он. Остальное исчезло. Людей здесь не было, как видно, уже давно. Под окном зияла нора.

— И Никиту забрали. Не пожалели, — пробурчал он себе под нос.

Он представил, как больно было Никите на тряских носилках, как сжимал он зубы, как терял сознание. У пеулов около сотни нор, в одной из них лежит сейчас он, лежит на меховой подстилке, рядом разложен микроскопический костерок, вонь, духота, сырость, гарь, мельтешат уродливые синекожие дети, мать чинит одежду в углу, лицо у нее горькое и упрямое (и тупое! — со внезапным злорадством добавил он вслух), а Паулу отвел в сторону коренастый пеул из тех, что ходят на охоту с людьми, и пытается объяснить ей, что с этого дня она стала его женой. Он уже с кем надо договорился и никто из людей возражать не будет. Паула, конечно, смотрит в сторону, усмехается и молчит.

Путь до Нор длинный, и надо было спешить, чтобы опередить десантников, если те решатся на поиски— он не хотел говорить с Паулой при них. Когда показался лес, усыпанный жадными до тепла цветами, светлое солнце Оэо уже начало свою вечернюю пляску. Все предвещало добрый вечер — и плавная синусоида, которую выписывало солнце, и цвет облаков, и голос верхнего ветра, и все ночные цветы, которые плотно прятали свои лепестки в коробочки лаковой кожи.

— Может, еще успеем до темной охоты, — сказал он вслух.

Виктор совершенно не понимал, что произошло у бончарцев, хотя особого удивления не испытывал. Ему казалось, что он знал все заранее, то есть не то чтобы совсем уже точно знал, но предполагал что-то именно в этом роде. И что Косматого убьют, тоже знал, хотя, ну казалось бы, почему?

Если бы он остался, Косматый представлял бы собой более серьезную силу, чем охотники, потому что ясно — без охотников и без Омара здесь не обошлось. Омар всегда точил на Косматого нож. Если бы Виктор остался, Паула была бы сейчас с ним, была бы драка с группой захвата, то есть не драка, а приготовление к ней, вместо драки были бы парализующие поля и всех бы увезли. Если бы он остался, все было бы по-другому, был бы жив Косматый, но Космос для Виктора закрылся бы навсегда и все потеряло бы смысл.

Он полчаса перебирался через нагромождения ползучих стволов, пока не увидел первую Нору. Нора была мертвой, вход в нее был завален блестящими черными камнями, которые означали, что Хозяин Норы умер и забрал ее с собой на темное солнце Лоа, родину верхних ветров. Чуть позже он встретил двух охотников-пеулов, которые волочили за собой на ветках тощую электрическую свинью сарау. Виктор не знал местного языка, но они приняли его и привели к своей Норе. Были они довольно высоки ростом для своего племени, имели чрезвычайно важный вид и, видимо, очень гордились своей добычей, свирепой зверюгой, у которой на двадцать килограммов костей едва наберется пять килограммов мяса.

Нора находилась на небольшой поляне, вырубленной посреди зарослей, и представляла собой невысокий курган с очень массивным деревянным навесом. Входное отверстие закрывала бревенчатая дверь. Рядом, с ружьем наперевес, стоял часовой, темно-синий пеул с длиннющими ушами. Виктор удивился этому ружью, потому что у охотников были только метательные колючки.

Увидев человека, часовой ужасно заволновался, бросился навстречу, но остановился и побежал звать Хозяина Норы. Тот шустро выбежал из двери, хотя и был очень стар. Его позеленевшая от времени кожа была усыпана деревянными нашлепками, назначения которых Виктор не знал, но предполагал, что это украшения. Стали появляться еще пеулы и среди них маленький голубокожий человечек, почти карлик. Он проявлял к пришельцу особенный интерес, все кружил вокруг Виктора, склоняя набок смешную свою головенку. Уши у него были нормальной человеческой величины и ноздри не смотрели в стороны, как у пеулов, да и вообще все у него было как у людей. Виктор впервые видел помесенка, хотя и слышал о них не раз.

— Карааона муаэоу, — произнес Виктор приветствие, исчерпав тем самым весь запас своих знаний в пеульском языке.

— Карааона, — быстро ответил старик и зачастил, и зачастил! Виктор пожал плечами.

— Не понимаю.

Тогда Хозяин сказал:

— Калаумуоа. Лудуа. А говора с тобоу. Ты говора што хота. Садыса.

Виктор почти ничего не понял, но сел на предложенное бревно.

— Люди ушли из Бончарки. Топ-топ, — сказал он громко, словно чем громче, тем понятнее. — Лудуа, понимаешь?

Хозяин неопределенно кивнул.

— Лудуа хорошо.

— Где они? Как их найти?

— Откуда знау? Сыжу Нора, не выжу.

— Ты разве не знаешь, что они ушли?

— Откуда знау. Нора. Тымно.

Хозяин Норы был необычайно прыток для своих лет. Он выпаливал слова очень быстро и сопровождал их каскадом гримас, которым нет аналога в человеческой мимике. Но как только начинал говорить Виктор, старичок моментально застывал в самой нелепой позе, и с непривычки было очень трудно говорить с ним как с живым и разумным существом, все казалось что кукла.