Темная половина

— И наконец — судорожный припадок. Причиной тому было новообразование в префронтальной коре головного мозга. Мы провели операцию, полагая, что это опухоль. Но оказалось, что это близнец Тэда Бомонта.

— Что?!

— Да, именно. — Притчард произнес это так, словно искреннее потрясение в голосе Алана доставило ему несказанное удовольствие. — Случай не такой уж и редкий — близнецы часто поглощают один другого в утробе матери, и иногда это внутриутробное поглощение бывает неполным. Но расположение было весьма необычным, равно как и резкий скачок роста чужеродной ткани. Подобная ткань почти всегда остается инертной. Возможно, в случае с Тэдом причиной стало раннее начало полового созревания.

— Подождите, — сказал Алан. — Подождите минутку. — В книгах ему попадалась фраза «Мысли вихрем неслись в голове», но сейчас он впервые в жизни испытал что-то подобное на себе. — Вы хотите сказать, что у Тэда был близнец, но он… он как-то его… он как-то сожрал своего брата?

— Или сестру, — отозвался Притчард. — Но я полагаю, это был брат. Поглощения у двуяйцевых близнецов случаются крайне редко. Это мнение основано только на статистических данных, это еще не доказанный факт, но я твердо в том убежден. Поглощения происходят, как правило, у однояйцевых близнецов, а поскольку однояйцевые близнецы всегда одного пола, то ответ на ваш вопрос будет «да». Я полагаю, что зародыш Тэд Бомонт сожрал своего брата-близнеца в материнской утробе.

— Господи, — тихо выдохнул Алан. Он в жизни не слышал ничего более жуткого и чужеродного.

— Вы это сказали с таким отвращением, — весело проговорил Притчард, — но тут нет ничего отвратительного, если рассматривать данный случай в надлежащем контексте. Мы говорим не о Каине, поднявшем руку на брата Авеля. Это было не убийство; просто какой-то биологический императив, природы которого мы еще не понимаем. Возможно, некий искаженный сигнал, вызванный сбоем в эндокринной системе матери. Мы говорим даже не о зародышах, если быть точным; на момент поглощения в утробе миссис Бомонт находились лишь два сгустка тканей, вероятно, еще не имевшие никаких человеческих черт. Две живые амфибии, если угодно. И одна из них — та, что крупнее и сильнее — просто вскарабкалась на другую, бывшую послабее, обхватила ее целиком и… вобрала в себя.

— Прямо мир насекомых, — пробормотал Алан.

— Вы думаете? Да, наверное, что-то такое есть. В любом случае поглощение было неполным. Некая малая часть поглощенного близнеца все-таки сохранилась. Эта чужеродная материя — не знаю, как еще ее можно назвать — вросла в ткань, из которой сформировался мозг Тадеуса Бомонта. И по какой-то причине активизировалась незадолго до того, как мальчику исполнилось одиннадцать. Она начала расти. Но в гостинице не было свободных мест. Стало быть, ее следовало удалить, как бородавку. Что мы и сделали, причем очень успешно.

— Как бородавку, — зачарованно повторил Алан.

В голове вертелись самые разные мысли. Темные мысли — такие же темные, как летучие мыши на колокольне в заброшенной церкви. И лишь одна была связной и ясной: В нем два человека, и ВСЕГДА было два человека. Наверное, так и бывает с теми, кто зарабатывает на жизнь, создавая вымышленные истории. В каждом из них живут два человека. Один существует в нормальном мире… а другой создает свои собственные миры. Их всегда двое. Как минимум двое.

— Я бы и так не забыл столь необычного пациента, — продолжал Притчард, — но случилось еще кое-что, как раз перед тем, как мальчик очнулся после наркоза. Это было, наверное, еще более необычно. Я до сих пор поражаюсь.

— И что это было?

— Перед каждым приступом головной боли мальчик Бомонт слышал птиц, — сказал Притчард. — Само по себе это вполне обычное явление, характерное для случаев опухоли головного мозга и эпилепсии. Предшествующий синдром, так называемый сенсорный предвестник. Но сразу после операции произошел странный случай с настоящими птицами. Бергенфилдская окружная больница, по сути, была атакована воробьями.

— То есть как?