Темная половина

На несколько секунд — он сам не знал, как долго это продолжалось — паника захватила Тэда настолько, что он не мог даже пошевелиться, в прямом смысле слова. Удивительно, как он еще мог дышать. Уже потом он подумал, что единственный раз испытывал что-то подобное, когда ему было десять и они с друзьями решили пойти искупаться в середине мая. Как минимум на три недели раньше, чем они обычно открывали плавательный сезон, но мысль показалась им очень заманчивой; день выдался ясным и жарким для мая в Нью-Джерси. Они втроем отправились на озеро Дэвис, как они в шутку именовали маленький прудик в миле от дома Тэда в Бергенфилде. Он первым разделся и натянул плавки — и первым же вошел в воду. Нет, не вошел — прыгнул «бомбочкой» с берега и до сих пор был уверен, что в тот день чуть не умер, а насколько чуть не, не хотел даже задумываться. Воздух в тот день был по-настоящему летним, но вода — как в начале зимы, когда уже совсем скоро прудик покроется льдом. Нервную систему мгновенно парализовало. Дыхание оборвалось, сердце остановилось на половине удара, и когда он вынырнул на поверхность, то почувствовал себя машиной со сдохшим аккумулятором, и ему нужно было запустить мотор, запустить его быстро, но он не знал, как это сделать. Он вспомнил, как ярко светило солнце, и десять тысяч золотых искр плясали на темной, иссиня-черной поверхности воды, он вспомнил, как Гарри Блэк и Рэнди Уистер стояли на берегу, Гарри подтягивал полинявшие спортивные трусы на громадной заднице, а Рэнди был голышом, и держал в руках плавки, и кричал Тэду: Ну, как водичка? — а Тэд вырвался на поверхность и не мог думать ни о чем другом, кроме: Я умираю, вот прямо здесь, под ярким солнцем, на глазах у двух моих лучших друзей, после уроков, и домашку сегодня не задали, а по телику вечером будет «Мистер Блэндингз строит дом своей мечты», и мама сказала, что можно будет поесть прямо перед телевизором, но фильм я уже не увижу, потому что сейчас умру. Еще пару секунд назад дышать было легко и просто, а теперь в горло как будто засунули скомканный спортивный носок, который нельзя было ни проглотить, ни вытолкнуть наружу. Сердце лежало в груди, словно маленький холодный камень. А потом что-то переломилось, Тэд втянул в себя воздух, и чуть не закашлялся, и весь мгновенно покрылся гусиной кожей, и ответил Рэнди с бездумной зловредной веселостью, на которую способны только мальчишки: Вода отличная! Даже и не холодная! Ныряйте! И только спустя много лет Тэд осознал, что мог убить кого-то из них или даже обоих, как едва не убился сам.

И сейчас было так же; Тэда как будто замкнуло изнутри и снаружи. У них в армии что-то похожее называлось «полная задница». Да. Хорошее определение. В том, что касается терминологии, в армии умеют найти меткое словцо. Он сидел здесь в самом центре полной, просто огромной задницы. Он сидел на стуле, наклонившись вперед, все еще держа телефонную трубку в руке, вперив пустой взгляд в телевизор. Он осознавал, что в дверях стоит Лиз, спрашивает, кто звонил, а потом — что случилось, и все было так же, как в тот майский день на озере Дэвис, один в один, дыхание застряло в горле скомканным грязным носком, который не протолкнуть ни туда ни сюда, все линии связи между мозгом и сердцем разом оборвались, приносим свои извинения за непредвиденную остановку, предоставление услуг будет возобновлено в максимально кратчайшие сроки, а может быть, и не будет вообще никогда, но в любом случае желаем вам приятно провести время в нашем прекрасном Эндсвиле, в месте, где заканчиваются все рельсы.

А потом что-то переломилось, как это было в тот раз, и Тэд судорожно схватил ртом воздух. Сердце сделало два сбивчивых удара и возобновило свой обычный ритм… хотя оно все равно билось быстрее, чем обычно, гораздо быстрее.

Этот крик. Господи Боже, этот крик.

Теперь Лиз бежала к нему через комнату, и Тэд сообразил, что жена вырвала у него трубку, лишь когда она принялась кричать «Алло!» и «Кто это?», а потом наконец-то услышала гудки прерванного соединения и положила трубку на аппарат.

— Мириам, — все-таки выдавил он, когда Лиз повернулась к нему. — Это была Мириам, и она кричала.

Если я кого-то и убивал, то лишь в своих книгах.

Воробьи летают.

Здесь, у нас, это называется фаршем из дураков.

Здесь, у нас, это называется Эндсвилем.