Темная половина

Допустим, подумал он, наблюдая за Лиз, которая пила чай, поднося кружку ко рту обеими руками, допустим, мы сидели бы с книжками (наблюдая за нами со стороны, можно было бы подумать, что мы читаем, и, наверное, мы бы и вправду читали, но самое главное, мы наслаждались бы тишиной, смаковали ее, словно самое лучшее вино — так, как умеют ценить тишину только родители очень маленьких детей, потому что ее у них крайне мало), и допустим еще, что пока мы сидели бы с книжками, крышу пробил бы метеорит и приземлился бы на пол в гостиной, дымясь и сияя. И что было бы дальше? Один из нас быстро сбегал бы в кухню, набрал ведро воды и остудил его прежде, чем он успеет поджечь ковер, а потом, не сказав ни единого слова, просто продолжил читать? Нет — мы бы заговорили об этом. Должны были заговорить. Как сейчас мы должны говорить о случившемся.

Возможно, они начнут разговор после звонка Алана. Возможно, даже во время звонка. Лиз будет внимательно слушать, как Алан задает вопросы, а Тэд на них отвечает. Да, наверное, так он и начнется, их разговор. Потому что Тэду казалось, что Алан был катализатором. Тэда не покидало странное ощущение, будто Алан все это и начал, хотя шериф лишь отвечал на ходы Старка.

А пока они сидели и ждали.

Его подмывало позвонить Мириам еще раз, но он боялся, что именно в эту минуту позвонит Алан, а ему ответят короткие гудки. Тэд опять пожалел, что у них нет второй линии. Впрочем, какой смысл жалеть? От сожаления толку не будет.

Здравый смысл говорил, что нет и не может быть никакого Старка, этой раковой опухоли в человеческом обличье, которая убивает людей. Как говорил деревенский дурачок в пьесе Оливера Голдсмита «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости», «это совсем уже безвероятно, Диггори».

И все же он есть. Тэд знал, что он есть. И Лиз тоже знала. Интересно, поверит ли в это Алан, если ему рассказать. Скорее всего не поверит; скорее всего посочувствует и вызовет бригаду крепких парней в чистых белых халатах. Потому что Джорджа Старка не существует, как не существует и Алексиса Машины, это лишь вымысел вымысла. Они реальны не больше, чем Джордж Элиот, Марк Твен, Льюис Кэрролл, Такер Коу или Эдгар Бокс. Псевдоним — это лишь высшая форма вымышленного персонажа.

И все-таки Тэду не верилось, что Алан Пэнгборн не поверит, даже если поначалу и не захочет верить. Тэд и сам не хотел в это верить, но ничего другого не оставалось. Это было, простите за выражение, безжалостно правдоподобно.

— Почему он не звонит? — беспокойно спросила Лиз.

— Солнце, прошло всего пять минут.

— Почти десять.

Тэд подавил желание огрызнуться — это не бонусный раунд в телевикторине, и Алану не начислят дополнительные очки и не дадут ценный приз, если он прозвонится до девяти часов.

Нет никакого Старка, продолжал убеждать он себя. Голос разума был вполне здравым, но совершенно бессильным, словно он повторял не то, в чем был действительно убежден, а то, что попросту затвердил наизусть, как попугай, обученный говорить фразы вроде «Попка дурак» или «Полли хочет крекер». И все-таки это чистая правда, а как же иначе? Или он должен поверить, что Старк ВОССТАЛ ИЗ МОГИЛЫ, как монстр в фильме ужасов? Это был бы ловкий трюк, потому что этого человека… или не человека… никогда и не хоронили, его надгробие — фальшивый камень из папье-маше, установленный на свободном участке кладбища, такой же вымысел, как и все остальное…

Как бы там ни было, тут мы подходим к последнему пункту… или параграфу… или как вы это назовете… Какой у вас размер обуви, мистер Бомонт?

Тэд сидел, сгорбившись в кресле, и почти засыпал, несмотря на все случившееся. Он выпрямился так резко, что едва не пролил чай. Следы. Пэнгборн что-то сказал о…

Что за следы?

Думаю, это не слишком важно. У нас даже нет фотографий. Думаю, у нас есть почти все, что относится к этому делу…

— Тэд? Что такое? — спросила Лиз.