Темная половина

Тэд закрыл глаза, которые Господь поместил у него на лице, и открыл глаз, который Господь дал его разуму, — глаз, который упорно видел даже то, на что сам Тэд смотреть не хотел. Когда люди, читавшие его книги, впервые встречались с ним лично, они неизменно разочаровывались. Они пытались скрывать от него это разочарование, но у них не получалось. Тэд на них не обижался, потому что понимал их чувства… по крайней мере отчасти. Если им нравились его книги (а некоторые во всеуслышание заявляли, что любят их), они представляли себе их автора чуть ли не двоюродным братом самого Господа Бога. А вместо Господа Бога видели обыкновенного парня ростом шесть футов и дюйм, в очках, с уже намечавшейся лысиной, неуклюжего и натыкавшегося на все вокруг. Парня с редеющей шевелюрой и двумя дырками в носу, точно как у них самих.

Вот что они видели. Но никто не мог видеть третий глаз у него в голове. Глаз, горящий на темной его половине, на той стороне, что всегда утопала в тени… вот это и вправду подобно Богу, и Тэд был рад, что люди его не видят. Если бы они его видели, то многие наверняка попытались бы украсть. Да, попытались бы. Так или иначе. Даже если бы пришлось вырезать его у него из головы тупым ножом.

Глядя в темноту, он сосредоточился на своем собственном образе Джорджа Старка — настоящего Джорджа Старка, совсем не похожего на мужчину, снявшегося для фотографии на обложку. Тэд искал человека-тень, беззвучно выросшего за годы, нашел его и принялся описывать Алану Пэнгборну:

— Он довольно высокий. Во всяком случае, выше меня. Шесть футов три дюйма, может быть, шесть и четыре, если в обуви. Светлые волосы, аккуратная короткая стрижка. Голубые глаза. Хорошо видит вдаль. Читает и пишет в очках. Заказал их пять лет назад.

Он выделяется не из-за роста, а из-за комплекции. Он не толстый, но очень крупный. Широченные плечи, обхват шеи, наверное, восемнадцать с половиной, если не все девятнадцать. Он мой ровесник, Алан, но в отличие от меня не поблек и не начал полнеть. Он очень крепкий. Выглядит как Шварценеггер сейчас, когда Шварценеггер стал немного сдуваться. Он следит за собой, занимается силовыми упражнениями. Может так напрячь бицепс, что рукав рубашки разойдется по шву. Но на ходячую гору мышц он не похож.

Он родился в Нью-Хэмпшире, но после развода родителей переехал с матерью в Оксфорд, штат Миссисипи, откуда она родом. Там он прожил почти всю жизнь. В юности у него был очень заметный акцент, словно он приехал из какой-то глухой деревни. В колледже многие потешались над его акцентом — за глаза, разумеется, в глаза над такими парнями никто не смеется, — и он потратил немало времени, чтобы от него избавиться. Думаю, что теперь этот акцент если и проявляется, то лишь когда он по-настоящему взбешен, а люди, которые его взбесили, потом уже вряд ли способны давать свидетельские показания. Он вспыльчив. Жесток. Очень опасен. Можно сказать, практикующий психопат.

— Что за… — начал было Пэнгборн, но Тэд его перебил:

— У него очень темный загар, а поскольку блондины обычно так сильно не загорают, это может служить хорошей особой приметой. Большие ноги, большие руки, неохватная шея, широкие плечи. Лицо такое, как будто кто-то талантливый, но в большой спешке вытесал его из камня.

И последнее: возможно, он водит черный «торонадо». Не знаю, какого года выпуска. Но точно из старых, у которых сплошная ржавчина под капотом. Черный. Номера могут быть из Миссисипи, хотя, возможно, он их поменял. — Тэд помолчал и добавил: — Да, на заднем бампере есть наклейка. С надписью: «Психованный сукин сын».

Он открыл глаза.

Лиз смотрела на него, лицо у нее было белым как мел.

На том конце линии царила тишина.

— Алан? Вы еще здесь?

— Секунду. Я записываю. — Еще одна пауза, но уже не такая длинная. — Ладно, — наконец сказал Алан, — я понял. Вы рассказали мне столько подробностей, но кто этот парень, как вы с ним связаны и откуда вы его знаете, сказать не можете?

— Я не знаю, но попытаюсь. Завтра. Все равно его имя сегодня ничем не поможет, потому что он пользуется другим.

— Джордж Старк.

— Ну, разве что он настолько свихнулся, что называет себя Алексисом Машиной, но это вряд ли. Да, наверное, Старк. — Он попытался подмигнуть Лиз. Не то чтобы он всерьез думал, что настроение можно поднять, подмигнув или как-то еще, но все равно попытался. Но сумел только моргнуть сразу двумя глазами, как сонный филин.

— И как бы я ни старался, у меня не получится вас убедить рассказать все сейчас?

— Да. Никак не получится. Извините.

— Ладно. Я свяжусь с вами, как только смогу. — После этого Алан повесил трубку без всяких там «до свидания» или «спасибо». Подумав как следует, Тэд согласился, что он и вправду не заслужил никаких «до свиданий».

Он тоже положил трубку и подошел к жене, которая сидела, словно окаменев, и смотрела на него во все глаза. Он взял ее за руки — очень холодные — и сказал:

— Все будет хорошо, Лиз. Клянусь тебе.