Темная половина

Но все это не отвечает на твой вопрос, шепнул внутренний голос. Зачем тебе это надо? Почему ты звонишь в Форт-Ларами, штат Вайоминг, старому доктору, который, возможно, давно позабыл, кто такой Тэд Бомонт?

Потому что мне больше нечем заняться, раздраженно ответил он самому себе. Потому что отсюда я могу позвонить без согласования с членами городского совета, которые будут долго и нудно сокрушаться по поводу цен на междугородные звонки. И потому что ОНИ в это верят, Тэд с Лиз. Да, это безумие, но во всем остальном они очень даже разумные люди… и, черт возьми, ОНИ верят. Это не значит, что я тоже верю.

Он и не верил.

Да?

Время тянулось мучительно медленно. Доктор Притчард так и не перезвонил. Но вскоре после восьми прибыли образцы голосов, и образцы оказались совершенно невероятными.

5

Они были совсем не такими, какими их представлял Тэд.

Он думал, что образцы голосов будут представлены на миллиметровке в виде изломанных кривых, то поднимающихся «горами», то опускающихся «долинами», значение которых Алан будет старательно им объяснять. А они с Лиз будут кивать с умным видом, как делают люди, когда им пытаются объяснить что-то слишком для них мудреное, — просто молча кивают, и все, потому что если начать задавать вопросы, ответы на них будут еще непонятнее.

Вместо этого Алан показал им два самых обычных листа бумаги. С одной-единственной линией, прочерченной посередине каждого. Выше и ниже линий располагались какие-то звездочки — парами или тройками, но в основном они выстраивались во вполне обычные (хотя и слегка неравномерные) синусоиды. И с первого взгляда на эти диаграммы было ясно, что они либо полностью идентичны, либо очень близки к тому.

— Это все? — спросила Лиз.

— Не совсем, — ответил Алан. — Смотрите. — Он положил один лист на другой и с видом фокусника, исполняющего особенно ловкий трюк, поднял оба листа, так чтобы они просматривались на свет. Тэд и Лиз уставились на них во все глаза.

— Они действительно одинаковые, — проговорила Лиз тихим, испуганным голосом.

— Ну… не совсем. — Алан указал на три места, где синусоида на нижнем листе просвечивала из-под верхнего листа и слегка не совпадала с линией на нем. Одно из этих несовпадений лежало чуть выше линии на верхнем листе, два — чуточку ниже, но все они располагались на вершинах «волн». Сами волны совпадали идеально. — Отклонения проявляются в образце голоса Тэда, и только в моменты эмоциональных всплесков. — Алан по очереди указал пальцем на все три отличия. — Здесь: «Чего тебе надо, сукин сын? Чего тебе надо?» Здесь: «Врешь. И сам знаешь, что врешь!» И здесь: «Хватит врать, черт возьми!» Сейчас все ухватились за эти три едва заметных различия, потому что упорно держатся убеждения, что на свете нет и не может быть двух одинаковых образцов голоса. Но дело в том, что в голосе Старка не было никаких эмоциональных всплесков. Мерзавец оставался спокойным, как слон, на всем протяжении разговора.

— Да, — согласился Тэд. — Он говорил так, словно пил лимонад.

Алан положил листы на стол.

— На самом деле в полиции никто не верит, что это два разных голоса, несмотря даже на эти крошечные различия, — сказал он. — Образцы пришли из Вашингтона очень быстро. Я приехал так поздно, потому что, когда их увидел эксперт из Огасты, он захотел лично прослушать запись. Мы отправили копию пленки ближайшим авиарейсом из Бангора, и они прогнали ее через селективный фильтр. Это специальный прибор, позволяющий определить, шла ли запись с «живого» голоса, или это был голос, еще прежде записанный на пленку.

— Так он живой или магнитофонный? — спросил Тэд. Он сидел у камина и пил содовую.

Лиз, вернувшаяся к манежу, сидела на полу и пыталась не давать Уильяму и Уэнди стукаться лбами, пока они изучали пальчики на ножках друг друга.

— Почему они решили проверить?

Алан указал большим пальцем на криво ухмылявшегося Тэда.

— Ваш муж знает.

Тэд спросил:

— С этими маленькими различиями на пиках эмоций они могут хотя бы дурачить себя, что это два разных голоса, хотя все понимают, что это не так — вы это хотите сказать?