Темная половина

— Успокойся, друг, — незнакомец выставил открытые ладони вперед таким фальшивым жестом дружелюбия, что даже я поморщилась. — Я пришел с миром.

Он развернулся ко мне, улыбаясь краем губ, изобразил полупоклон, согнув спину на четко просчитанные градусы, так чтобы не показать слишком уж много уважения, но темная прядь изящно упала на лоб, и посмотрел мне в глаза из этой позы. И я снова ничего не смогла сказать или сделать. И вовсе не потому, что мне не хотелось.

— Анатоль, — бархатным голосом с мурлыкающими модуляциями. — К вашим услугам.

— Мы пытались дать ему вампирское имя, — прокомментировал Люций, уже снова спокойный, тормоза у него тоже как у спорткаров. — Красивое — Волк. Но он настолько самовлюблен, что предпочел то, что записано в метрике.

— Так ты, дорогой состайник мой, выдал мой возраст, — с досадой произнес Анатоль. Он вернулся к машине, переключил фары на ближний свет и мне стало как-то легче жить. Представляю, как бесился Люций.

— Его звали Анатолий Васильевич Эткинд, — невозмутимо сдал его Люций. — Если уважаешь старость, можешь так и продолжать.

Анатоль прожег в Люции взглядом дыру. Я его в принципе понимала — я тоже не люблю, когда меня в интернете зовут реальным именем. Но солидаризироваться в эмпатии все равно предпочитала с Люцием. Потому что твой абьюзер — это знакомый абьюзер и крыша от других абьюзеров.

— И никак до старины Люция не доходит, что я не просто так протягиваю ему руку дружбы. И напомнил о том, какой статус у него в этом доме не ради разжигания конфликта… — почему-то мне пожаловался Анатолий Васильевич.

Кстати, теперь у меня, выходит, есть целый знакомый вампир по имени Толян! Я помню, как забавно звучал вампир Билл в «Настоящей крови», но вампир Толян это еще круче. Только ржать надо тихо, пока хищники меряются длиной клыков и когтей и не обращают внимания на добычу.

Люций тоже решил опосредованно подать жалобу на коллегу:

— Посмотри, дорогая, классический пример того, что возраст иногда приходит один и тупые вампиры тоже бывают.

Чтобы я не перепутала, куда смотреть, он показал на Анатоля пальцем. Уперев его в ствол револьвера, который смотрел ему в сердце.

— Ой, какие мы нервные! — оскалился Люций. — Непонятно только, с хуя ли ты вообще решил, что я планирую копать под Эша!

— Вы враги! — процедил Анатоль, стряхивая руку Люция со ствола.

— Тебе, сука, сто двадцать лет, и ты до сих пор не усвоил, что враг моего врага — не мой друг? — Люций просто отогнул ствол револьвера вверх и сделал шаг к Анатолю.

Тот попятился. Он был выше, но бешенство в черных глазах пугало и его. Люций сделал еще шаг. Анатоль уперся в машину — дальше отступать было некуда. Он отбросил бесполезный револьвер и тоже оскалился. Секунд пять они смотрели друг на друга как два волка перед дракой в полнейшем молчании, просто глаза в глаза. И вдруг Люций спокойно отступил, подошел ко мне, подхватил под локоть и поволок в сторону к неприлично скромному «форду» у самых ворот.

— Поехали. Нас ждет охота.

Я не оглядывалась на Анатоля.

17. Охота вампира в средней полосе

В маленьком подмосковном городке ночью нет безопасных мест. В большой Москве по центру можно ходить хоть до рассвета — жизнь кипит круглосуточно, яркие фонари не дают теням ни шанса, вокруг полно людей, всюду камеры и уж конечно полицейские патрули не забывают проезжать мимо раз в десять минут. В сущности, центр Москвы днем и ночью не отличить друг от друга. На окраине похуже, но метро работает до часа ночи и рядом с ним всегда кипит жизнь. Просто не надо заходить во дворы и на бульвары, где тусклые фонари не рассеивают мрак. Возьмите такси от метро.

В маленьком городе все иначе. Весь маленький город — как двор. Как бульвар. Как пустая улица в промзоне. Неизвестно, что страшнее — темнота, в которой может прятаться что угодно или крошечный пятачок света под фонарем, где тебя может увидеть любое враждебное создание.

Если ты женщина — все еще хуже. Я и не помню, когда последний раз гуляла ночью без страха. И гуляла ли вообще. Может быть, давно, в детстве, в каком-нибудь походе, когда до ближайших людей километры и километры.

Но уже много лет едва темнеет на улице, я иду от метро, зажимая в руке ключи так, чтобы железным стержнем можно было ударить в глаз. Держу руку на быстром вызове телефона. Не надеваю каблуки, если мне поздно возвращаться. Я не знаю, какие мысли у того, кто догоняет меня на темной улице, но если я расслаблюсь и ошибусь — расплата будет жестокой.

Сегодня все иначе.

Никогда, никогда, никогда, ни с одним мальчиком или мужчиной в моей жизни, приходившим встретить меня к метро, я не чувствовала себя так, как с Люцием. Даже с тем, что носил незарегистрированный пистолет. Даже с тем, кого знала вся шпана района. Даже с тем, который выглядел как снежный человек, а в темноте — как не совсем человек.

Все они готовились к обороне. Все они были жертвами. Может быть, хорошо защищенными и опасными жертвами, но…

Сегодня я на прогулке с хищником. Сегодня жертвы — все остальные.