Темная половина

— Что-то ты часто стал целоваться с пирожными.

— Хуясе заявки на пороге самой сказочной ебли в твоей жизни, — лениво проговорил он, задевая выпущенными клыками мои губы при каждом слове. Это изрядно мешало думать о чем-то другом. Но я старалась.

— Сначала разблокируй метку, — я даже сложила руки на груди, хотя это совершенно не мешало Люцию держать меня в объятьях и прижиматься нижней частью тела ко мне. Той самой нижней частью, куда я старалась не смотреть, но все равно чувствовала его… энтузиазм.

— Зачем?

— Я хочу понимать, что происходит, — мне пришлось чуть двинуть бедрами, потому что член уже как-то совсем неудобно упирался в мой живот. Вместо того, чтобы вежливо повернуться так, чтобы не тыкаться в меня, Люций наоборот, притерся сильнее. Хамло.

— Ты и так понимаешь чересчур много, — прокомментировал он, с силой разводя мои руки в стороны, а потом непринужденно стаскивая футболку. — Даже не сделала вид, что веришь в то, что я ебал эту Эшерову блонду.

— А ты ебал? — я скрестила руки обратно, но их опять развели.

— Вообще или сейчас? — уточнил Люций, стаскивая теперь и бюстгальтер. Кажется, в процессе он порвался.

Я подумала. Недолго.

— Сейчас.

Люций рассмеялся:

— Охуеть ты пуганая.

Ну приехали. А кем пуганая-то?

— Не выношу эту шлюху, — Люций позволил мне таки скрестить руки на уже голой груди, потому что занялся джинсами.

— Почему? Слишком хороша для тебя? — я полезла убирать его руки, получила по пальцам и короткий яростный укус в шею.

— Хочешь выебываться — раздевайся сама, — прокомментировал он.

Я демонстративно подняла руки вверх, и Люций воспользовался случаем, чтобы накрыть холодными ладонями поднявшуюся грудь. От ледяных пальцев соски моментально затвердели, а от того, как он обвел их большими пальцами — еще и заныли.

Люций почему-то совершенно потерял интерес к стаскиванию с меня джинсов. Он поймал языком бьющийся в жилке на шее пульс и, прижав его ртом, послал горячий толчок, разошедшейся по крови такой согревающей волной, что я застонала от внезапной неги этого тепла, идущего изнутри.

— Не отвлекайся от вопроса, — почти прошептала я. Ноги подкашивались, я вцепилась пальцами в предплечья вампира, просто чтобы устоять на месте.

Люций дернул молнию моих джинсов вниз, сделал шаг назад, оказываясь спиной у кровати и привлек меня к себе.

— Сколько требований… — черные глаза смотрели насмешливо и ясно. — И метку тебе, и ответы. И потрахаться небось захочешь.

— Надо выбирать? — покорно спросила я.

— А выбирай! — Люций уложил меня на покрывало и сам лег рядом, подперев голову рукой. — Но имей в виду, что получишь что-то одно — или метку, или секс, или ответы, а остальное потеряешь навсегда.

Глаза в глаза — рядом, пальцы другой руки скользят по коже груди, вызывая мурашки своим холодом. И я должна выбрать между сексом, которого хотела с ним так давно, ответами на вопросы, от которых зависит очень многое, и меткой, связывающей меня с чудовищем всей моей жизни.

Секс. И я наконец получу тяжесть его гибкого невыносимо прекрасного тела, щекочущие кожу светлые волосы, пронзающий мое тело член, чувство принадлежности, тепло — пусть даже его кожа холодна, но близость, которой мне так не хватает, оргазмы — а я уже убедилась, что в этом он мастер, столько лет тренироваться-то… И потом еще. И еще. Желание внизу живота скрутилось в узел, плоть моя иссохла, тоскуя по дождю по имени Люций.

Ответы. И я перестану гадать, к чему приведет тот или иной шаг. Я пойму, что происходит в этом доме, в этом мире, что за игру ведет этот бессмертный со мной, Костиком и Чезаре. Я сама вмешаюсь в нее. Я… возможно, даже найду другие варианты получить все, что хочу. Я стану вампиром. Кто владеет информацией — владеет миром.

Метка. И я буду чувствовать то, что чувствует он. Я стану его частью. Его боль станет моей, а моя — его. Его раздражение испортит жизнь и мне. Все его эмоции вновь присоединятся к моим, отразятся в них, раскроются многомерным лабиринтом, станут глубже и шире. Я верну часть себя, потому что с момента заблокированной метки постоянно ощущаю фантомные боли на том месте, где была ярость, похоть и нетерпение Люция.

— Метка.

Я вообще не сомневалась в своем решении. Даже учитывая, как уже горела кожа, требуя его касаний, как медленно разгоралось золотое сияние внизу живота, как невыносимо хотелось целовать и целовать и целовать его упрямые прохладные губы.

Даже учитывая, что моя жизнь зависела от результатов сложной политической игры вампиров. Метка. Потому что секс кончается, ответы находятся самостоятельно, а часть себя иначе не вернуть.

3.6 А ты точно метку ставишь?

— Метка… — Люций, казалось, удивился.

— Я ошиблась? — меня напугало выражение его лица. Непонятное. Вот была бы метка… я бы поняла. Сразу.

— Потом узнаешь, — прошипел он, опрокидывая меня на спину и нависая сверху. Длинные холодные пальцы отвели волосы от шеи, клыки сверкали бритвенной остротой, в черных как воды Леты глазах кипела адская смола.

Я начала дрожать. Неужели я сделала что-то непоправимое и глупое?