Темная половина

Я закусила губу, лежа щекой на подушке, но скоро уткнулась в нее лицом, чтобы заглушать собственные крики — невозможно было не кричать, настолько острыми и необычными были ощущения от его резких и жестких движений. Мышцы сводило судорогами, живот тянуло холодной сладкой болью. Я начала плакать — слишком много всего, чересчур, я больше не могу! И он добавил еще — шлепнув ладонью по заднице. По телу прокатилась дрожь, рассылая хаотические сигналы — здесь сжаться, здесь расслабиться, здесь скрутиться в узел. Одна моя часть жаждала разрядки, другая стонала от боли, а мозг не успевал это обрабатывать.

— Еще? — Люций накрыл собой мою спину, не останавливая резких быстрых движений, и прошептал это прямо в ухо, щекоча волосами мою кожу, перегружая рецепторы окончательно.

— А! Нет! Да! Нет! Боже! — я отплевывалась от собственных волос, забывала слова, и уж точно не могла сформулировать, чего я хочу.

Люций выпрямился, сжал мои бедра и с силой провел большим пальцем от того места, где неистово сновал его член до ануса и резким движением вогнал его туда. Вот теперь тело определилось — сжаться! Везде сжаться!

И сделало это так сильно, что продолжать скользить внутри меня Люций уже не мог, даже несмотря на дикое количество влаги, вытекающей на простыни и промочившей их уже насквозь.

Я услышала тихий хриплый смешок — и он снова шлепнул меня, но гораздо сильнее, тяжелой ладонью, так что к коже жаркой волной прилила кровь. Но я расслабилась, выпуская из плена своего тела и палец, и член, и Люций снова потянул за волосы, продолжая.

Бесконечный love-hate, бесконечный марафон боли и удовольствия, напряжения и расслабления.

— Сделай мне больно — шептала я запутавшись во всех этих ощущениях, и он делал — иногда больно, иногда сладко, иногда как-то так, что я не находила даже мыслей для этого определения.

Люций шлепал по заднице все сильнее, и я собиралась попросить больше не делать этого, но не могла разжать зубы, и боль расходилась волнами, и его боль в ладони тоже мешалась с этим, и с горящей кровью, в которой уже не было каких-то отдельных вспышек оргазмов, просто сладкая пенящаяся кровь непрерывно щекоталась изнутри, словно я кипела-кипела-кипела и не могла выкипеть и никто не гасил огонь.

Потом он снова перевернул меня на спину, тяжело наваливаясь всем телом, а я наконец получила возможность отомстить, моментально вцепившись в его плечи ногтями, прикусив его губу — и вкус вампирской крови вознес и так ревущее напряжение на недосягаемую высоту. Люций вытер рот и поцеловал в ответ меня так, что заболели губы, язык и кожа вокруг рта. Я располосовала ногтями его спину от плечей до пояса — он только застонал и стал вбиваться в меня еще яростнее.

— Мы трахаемся или деремся? — в какой-то момент спросила я, задыхаясь.

— А ты не можешь сказать точно? — ухмыльнулся он, в этот момент сгребая мои запястья, чтобы я не мешала ему выкручивать мои соски, но я сжала его бедрами так сильно, что он не смог двинуться ни на сантиметр.

— Нет!

— Тогда какая разница? — и сел на кровати, подхватывая меня на руки и только так, только своими сильными жилистыми руками, насаживая на себя. — Держись!

И я держалась. Все это время…

— Помнишь, как я трахал шлюху Жаннетт? — спросил он меня, оставляя следы клыков где-то на плече.

И как будто мне мало было неразберихи в физических ощущениях, я ощутила снова ту боль, страх, пустоту, жжение в сердце. Мне перестало хватать воздуха даже на дыхание, а хотелось разрыдаться.

Но Люций бросил меня на мокрые простыни, сделал что-то пальцами, сделал что-то ртом и острое ощущение потерянности и предательства смешалось с засасывающим наслаждением в такой невыносимый коктейль, что спазмы болезненного наслаждения скрутили живот — я свернулась калачиком и не сумела разогнуться.

Он обернулся вокруг меня, даря какое-то противоестественное в этот момент чувство защищенности и цельности. Мы оба горели — от ярости и удовольствие — и не сгорали, а словно сливались в единое целое.

В какой момент я кончила в первый раз, и в какой момент непрерывный оргазм наконец постепенно растаял в бесконечной усталости и дрожании всех мышц — никто бы уже не сказал.

— Эй… — слабо пробормотала я из того космоса, где находилась. — А ты-то будешь кончать?

В его ответном смешке было неиллюзорное веселье.

— Зачем? Это же просто метка вампира, для нее кончать необязательно.

— Но я же да…

— А это уже твое личное дело, — ухмыльнулся он, прикусывая меня сзади за шею. Я обессилено застонала.

— Но ты же трахал меня…

— Ебал, дорогая.

— И должен кончить, иначе это какой-то неправильный секс…

Его пальцы зачем-то легли мне на живот и даже чуть ниже.

— Эй, я больше не могу. Нельзя столько оргазмов.

— Это нельзя, так неправильно, — если бывает такая эмоция, как смесь раздражения и довольства, то в его голосе была именно она. — Давай расскажи мне еще что-нибудь новенькое о сексе, а то я не все наверное знаю. За десять-то тысяч лет.