Темная половина

— Тебе десять тысяч?! — изумленно выдохнула я — ну, частично из-за цифры, частично из-за того, что длинные пальцы нашли что-то интересное у меня между ног. Очень-очень влажное.

— Не-е-ет, — пропел он, растирая одним пальцем влагу по пульсирующей горячей точке, пока два других держали меня чуть приоткрытой, так что воздух холодил все, что было влажным и это было мммм… — Я же сказал — десять тысяч лет секса… Но до момента, когда я им заинтересовался…

— Что? Сколько? Аааааааа…

И я правда не подозревала у себя таких резервов.

— А если я тебе отсосу, ты ответишь, сколько тебе лет? — я повернулась к нему лицом и провела губами по острым бледным скулам, по прикрытым векам, по тонкому носу, закончив поцелуем-укусом, на который он тоже ответил укусом.

Мои пальцы как раз нащупали его все еще стоящий твердый жилистый член, и эта выносливость уже начинала пугать.

— Ты так хочешь это узнать или ты так хочешь надеться своим развратным ртом на мой хуй? — уточнил Люций.

Боюсь, что я затруднилась с ответом.

3.8 Немного об удобстве секса с меткой

К счастью, больше выбирать не пришлось. Я смотрела ему в глаза, пока сжимала увитый жилами как сухое дерево ствол. Мне казалось, или в черноте ночи загорелись алые искры, когда я сжала пальцы чуть сильнее.

— Надо же, какая ты любопытная, — прокомментировал Люций, выпрямляясь и поднимая меня. Он стоял на кровати на коленях, а меня поставил перед собой на четвереньки и с такой готовностью ткнулся головкой мне в губы, что у меня возникли сомнения, кто кого развел.

Тихий смешок был мне ответом.

— А заодно про Улю ответишь? — успела спросить прежде чем холодные пальцы легли мне на губы, раскрывая рот, а бедра двинулись вперед — и я обвила языком… хм, чересчур длинный на мой вкус для таких развлечений член. Но было уже поздно…

— Люблю, когда ты молчаливая такая, делом занята, — Люций положил ладонь мне на голову, начал перебирать волосы, распутывая локоны. — Тишина, блять, покой, ни глупых вопросов, ни глупых претензий. Напомни мне, почему мы с этого не начали?

Он помолчал, тяжело дыша, пока мой язык обвивал его плоть. И тут я поняла то, что почти упустила в нашем предыдущем безумии…

Я не просто чувствовала то, как скользит между моих губ его член и нежные прикосновения пальцев к волосам — я еще чувствовала, как… как внизу живота раскрывается горячий гладкий цветок… когда я старалась принять ствол Люция почти до конца, когда всасывала его головку, цветок пульсировал, посылая по всему моему телу волны щекочущего удовольствия.

Когда я сжимала губы сильнее и случайно задевала губами нежную кожу — Люций шипел, а в оттенках наслаждения появлялись ноты боли. Но это еще не все. Каждое мое действие как будто отражалось в коридоре из зеркал, и сначала Люций втягивал носом воздух, когда я щекотала кончиком языка уздечку, потом я стонала от того, как расцветали между ног всполохи удовольствия, потом Люций выдыхал, потому что эти всполохи будили мое собственное вожделение и к тому моменту, как его возбуждение, снова отраженное, приходило ко мне, я уже делала что-то новое и эти ощущения вливались в симфонию разнонастроенных чувств — сильнее и глубже, легче и нежнее, громче, тише, быстрее, — мир заполнялся миллионом различных ощущений и каждое следующее мгновение я уже не просто придумывала, что бы такого изысканного сотворить с вампирским членом, нет, я скорее дополняла разноцветную картину мазками того оттенка, которого недоставало в ней именно в этот момент.

— Ладно, должен признать, что кое-что и ты смыслишь в сексе… — выдохнул он наконец.

Когда он заговорил, магия ослабела, я смогла почувствовать, где начинаюсь я и заканчивается он, разделить, развести по углам ощущения. Но и Люцию, похоже, досталось немало связи — стоило мне подумать, что его рука перестала играть с моими волосами, и это грустно, как пальцы вновь зарылись в локоны. Мы перестали путаться в ощущениях, но контакт — на уровне эмоций у меня и, похоже, прямо на уровне мыслей у него — остался.

— Да, — ответил Люций.

Ну что ж, я знала, на что шла. Так как насчет моего вопроса?

— Так вот. Мне… много лет. Больше. Нет, еще больше, — прокомментировал Люций мои мысли. — И это в том числе ответ на второй вопрос, про Эшерову шлюху. Знаешь, при таком соотношении нам никогда не быть равными. Ни с тобой. Ни с ней. Ни с кем-то еще.

Слишком длинная фраза, подумала я и сжала губы чуть сильнее, с усилием скользя по бесконечно длинному его стволу. Люций только выдохнул, но продолжил:

— Когда-нибудь ты поймешь… Оу, повтори вот то, что ты сейчас сделала! И если играть с тобой в борьбу с известным и желанным результатом еще интересно — с самого начала зная, кто победит, но все равно интересно — как. То подыгрывать ей в интригах и манипуляциях, которые сам же и придумал в те далекие наивные времена, когда решил, что стал спокойным, мудрым и познал жизнь, хотя никогда не был большим идиотом, ни до, ни после — это все равно, что играть в прятки с едва научившимся ходить ребенком.