Темная симфония

— Может, он ягуар. Он всегда был маленьким самодовольным отродьем, даже когда мы были детьми. С годами лучше он не стал. Мне следовало знать, что он способен ударить женщину. Его отец такой же.

— У него точно такой же барьер, как у всех вас, следовательно, гены ягуара глубоко укоренились в нем, —Байрон материализовался перед Кристофером Демонизини, взмахом руки заставив того замолчать, и пристально уставился в глаза мужчины. Антониетта, глубоко слитая с Байроном, получала поток информации, как только Байрон извлекал ее.

Кристофер Демонизини жил с монстром. Его отец был безжалостен со своими кулаками и управлял домом как диктатор. У него не было воспоминаний о ягуаре или об убийствах, но его отец приказал ему жениться на Таше Скарлетти-Фонтейн. Это, создавалось ощущение, было частью плана по слиянию двух судоходных компаний. Кристофер боялся своего отца и готов был пойти на все, чтобы доказать, что он мужчина.

Байрон слегка отошел, размывая зрение Кристофера и удаляя из его памяти все следы о разделенных мыслях. Кристофер несколько раз покачал головой, выругавшись, потер горло и поспешил назад через лабиринт, идя по собственным следам.

Антониетта прислонилась к Байрону.

— Как ужасно расти в таких условиях. Мне за саму себя стыдно, что я его так сильно не люблю. У него было мало шансов стать кем-то иным, а не копией своего отца.

— Таша не такая, как ее отец. У нас у всех есть выбор, Антониетта. В каком-то смысле мы сами несем ответственность за свои собственные жизни. Кристофер способен стать монстром столь же уродливым, как и его отец. Диего придется пристально следить за своей карьерой. Кристофер никогда не забудет, что случилось сегодня. Однако, как бы сильно я ни желал этого, я не смог обнаружить в нем ни следа ягуара, хотя гены отчетливо присутствуют в нем так же, как и в тебе. Насколько сильно, правда, не знаю. Мы не можем исключить того, что это он был тем животным, но он не участвует в заговоре ни с целью убийства, ни ради шантажа.

— Его отец ужасный человек. Я помню, как он приходил к нам, когда я была подростком. Наши семьи вращались в одних и тех же социальных кругах, так что он частенько появлялся на вечеринках и благотворительных мероприятиях. Он всегда дотрагивался до меня. Словно случайно проводя рукой по моей груди. Стоя позади меня и прижимаясь ко мне, потираясь своим телом об мое. Он заставлял меня чувствовать себя больной. Если я что-нибудь говорила, то он всегда вел со мной так, словно я была ребенком, неправильно понимающим, что происходит.

В результате несчастного случая, как тебе известно, я ослепла и не могла видеть, что происходит. Тогда он фактически стал за мной ухаживать. Я же испытывала такое отвращение к нему, что не могла даже находиться с ним в одной комнате. Я заставляла бедную Ташу стоять рядом со мной каждую секунду. И Таша никогда не подводила меня. Ни разу. Дон делал все возможное, чтобы выставить ее из комнаты, но она оставалась на месте, словно приклеенная, — дрожь пробежала по ее телу. — Я всегда знаю, когда он входит в комнату. Все волоски на моем теле встают дыбом, и я ощущаю странный зуд под кожей, который всегда отождествляю с желанием ягуара выйти наружу.

Байрон улыбнулся. У нее мгновенно создалось впечатление обнажившихся зубов.

— С нетерпением жду встречи с отцом Кристофера. Он должен встретиться с настоящим монстром и познать законы джунглей.

Антониетта обвила шею Байрона руками.

— Я не хочу, чтобы ты вообще что-нибудь предпринимал. У меня есть ты, и его семья не может причинить нам боль. Они отчаянно ищут пути спасти свой бизнес, но будет это сделано не посредством Скарлетти.

Его поцелуй был нежным, любящим.

— Я хочу поговорить с твоим дедушкой и как можно быстрее организовать нашу свадьбу.

— Он попросит тебя подписать брачный договор.

— Я призыватель драгоценных камней. Я нахожу редкие драгоценности, поэтому не нуждаюсь и не хочу состояния Скарлетти. Ты также в нем не нуждаешься. Все, что у меня есть, твое. Я буду более чем счастлив подписать любое соглашение, которое твой дед сочтет необходимы, если только он составит его немедленно, — он взял ее под руку, и они направились через изгибы и повороты лабиринта.

Во дворе, перед мольбертом стоял Джозеф, глядя на зубцы. Его берет был надет под лихим углом, а на шее повязан яркий платок. Брызги краски точками украшали его лицо и толстым слоем покрывали его рабочий халат наподобие рубашки.

—  Он явно весь в своем художественном периоде, — саркастически промолвил Байрон. — Он, кажется, проходит через стадии, как никакой другой ребенок в истории.

Антониетта изучила картину.