Темная сторона Луны

— Верное подозрение, — едко ответил я. — Это же самые старые союзники Воинства Небесного и Бордового домена.

— Эдмунд, надевай в бой шлем, — тяжело вздохнул Бьярни. — Тогда, может быть, остатки мозгов сохранишь.

— Северный ублюдок! — Эдмунд вскинул лук.

— Остынь. — Ричард, наоборот, опустил оружие. — Они правы, мы погорячились. Просто прошлись бы вы по пепелищам хуторов…

— Уже прошлись. — Хансер бросил сабли в ножны. Низшие тоже прятали стрелы в колчаны.

— Ладно, мы к охотничьей избушке, — сказал я. — Думаю, нам по пути. А тебе, Эдмунд, скажу, что в нашей ситуации не стоит спрашивать, откуда взялись союзники, а лучше поблагодарить Бога за то, что они есть.

К избушке мы вышли около полуночи. Здесь посреди леса раскинулся настоящий укрепленный лагерь. Ограда из сухих веток колючих кустарников, на деревьях — площадки для лучников и навесные мостики. Взять такие укрепления, обороняемые нашими низшими, было посложнее, чем непривычный им замок. Я уже тогда подозревал, что избушка совсем не проста, может и вражеских чародеев заблокировать, и не захватишь ее, подобно оборонным системам Замка, не обернешь против защитников. Она сама принимает решения. А без магии атакующие будут вынуждены просто лезть на штурм под ливнем стрел. Высшие, конечно, быстры и могучи, но от залпа двух десятков лучников с разных сторон спасся бы только Бьярни, и то за счет своей крепкой шкуры, а совсем не благодаря мастерству.

Ричард послал вперед гонца тайком от нас, вернее, от большинства из нас. Я-то, понятно, был в курсе дела. Вильгельм и Рудовой встречали нас у ограды. Оба хмурые, сосредоточенные. Вильгельм, даром что носил прозвище лучника, с мечом тоже был неплох. Ну а Рудовой — и подавно. На Бьярни они посмотрели с недоверием, на друида — с откровенной враждебностью.

— Понятно, — спокойно, словно бы сам себе, сказал Иллюминат прежде, чем прозвучали приветствия. — Пойдемте, служители острой стали, расставим все точки над «i».

Вильгельм и Рудовой переглянулись. Видно, наш наставник умудрился их смутить. Не ждали они, что пришлый друид не будет ждать, пока за него вступятся доменовцы, а сам возьмет переговоры в свои руки.

— Пойдем, — согласился Рудовой. — От доброй беседы никому еще худа не было.

— Но учти… — Вильгельм хотел что-то добавить, но Иллюминат перебил его:

— Не надо угроз, вождь лучников. Я и так прекрасно понимаю, что нахожусь в центре вашего лагеря и имею дело с двумя опытными воинами.

— Отец, стрелы его не берут, — поспешил предупредить Эдмунд. Заметил таки, каналья. Хотя на его месте этого только слепой бы не заметил.

— Успокойся, хлопче, мы ж не биться идем, — сказал Рудовой. — Не чую я вражды в сем друиде.

— Ты можешь ошибаться, — заметил Ричард.

— что-то в нем есть, что подсказывает: пожелай он — многие из нас уже были бы мертвы.

В тот момент я поразился проницательности Рудовоя, высшего в первом поколении (привычка Лазурного домена считать поколения — прошу простить меня тех высших, кого она оскорбляет), но никто точнее его не мог оценить силы противника. Врожденное чутье, развитое Марсом.

Я уж не знаю, о чем они там говорили. Следить за Иллюминатом, сами понимаете, благородные сеньоры, не хватило у меня ни наглости, ни смелости.

Ты долго прожил, скажет кто-то потом.
Как так получилось? К чему удивляться?
Так каждый сумеет, кто помнит о том,
Что лучше не лезть, если можешь попасться.

Ни Вильгельм, ни Рудовой не рассказывали об этом разговоре ничего. Вернулись они необычайно задумчивые. Впрочем, Кое-что предположить можно. Эти высшие дураками никогда не были, в войне понимали побольше многих. Друид просто изложил им все как есть. И они признали, что не в их положении отказываться от какой-либо помощи.

И вот мы собрались в избушке — совсем как тогда, когда навсегда распрощались с Орсо. При мысли о погибшем друге взгляд мой непроизвольно обратился к друиду. Убийца Орсо… и наш спаситель. Хоть разорвись! С одной стороны, он прикончил моего друга, а этого в Лазурном не прощают. С другой, он искренне покаялся, да и был тогда невменяемым. И что мне делать? Оставить все как есть. Выбор разумного человека, а не оголтелого фанатика. И я вызову на дуэль любого, кто Из-за этого назовет меня трусом.