Темная сторона Луны

— Думать. Осознавать, говорить со старшими. Тогда твой взгляд на эти вещи изменится. То, что злило тебя, будет смешить. Посмотрите с другой стороны: этот херувим поверил в нашу слабость и трусость. Любой наш удар по Воинству Небесному теперь покажется ему вдвое сильнее, потому что ничего подобного он не будет ждать. Унижая нас, он сам себя обманул. Это смешно? Мое мнение — да.

Оба аколита вдруг переглянулись и рассмеялись на весь лес. И смех этот был от души. Над херувимом, ослепленным собственным мнимым величием, над собой, не видящими дальше собственного носа, над Воинством Небесным, погрязшим в роскоши и церемониях, над высшими, считающими их за святых, не видящими очевидного. И Дагарикс улыбнулся. Глаза еще двух братьев приоткрылись чуть больше. Они поняли урок.

* * *

Обшариванием вещей архангелов занимался Хансер. Тайви вообще отошла в сторону. Она не могла без слез смотреть на результаты работы двух своих спутников. Иногда, благородные сеньоры, мне кажется, что если и есть в этом мире истинные христиане по духу, то Тайви первая среди них — столько в ней милосердия. ЛинКеТор молча присел у костра. У него копаться в вещах убитых просто не поднялась бы рука. Для Хансера же это было логичным результатом. На Плутоне По-другому нельзя. С тела самурая он снял вакидзаси отличной работы, заткнул себе за пояс. Фламберги не удостоились его внимания. Катану некоторое время вертел в руках, но потом все же выбросил.

— Надо их похоронить, — сказал вдруг ЛинКеТор.

— Ага, и не забыть отходную молитву прочесть, крест, все такое, — серьезно кивнул Хансер, расшнуровывая сумку самурая. — Так и знал. Здесь Грааль. Чуть еды, но это — ерунда, нам она не понадобится. Тайви, открывай Небесную тропу.

— Ночью? — слишком резко спросила Тайви. — Может, тебе сразу портал до Луны?

— Ты не можешь.

— А как ты думаешь, почему эти семеро сразу не ушли?

— Ночью нельзя?

— Гений, — саркастически произнесла Тайви.

— Ну что ты так, малыш? — укоризненно спросил Хансер. — Чем я-то провинился?

— Ты всегда так циничен со смертью?

— Да, всегда, — чуть раздраженно ответил Хансер. — Смерть — слепая сука! Она забирает всех без разбора. И когда она приходит к тем, к кому стоит, это очень удивительно и смешно, черт меня разорви!

— Ты говоришь, как…

— Как кто? Как убийца?

— Да… — потерянно ответила Тайви.

— Открою тебе свежую новость: я и есть убийца! И пусть нас называют как угодно: хоть прерывающими нить, хоть ночной мерзостью, хоть «бьющим один раз» — сути это не меняет, я убийца, мразь беспринципная, шваль, отброс, хуже падальщика! Да, это я, Хансер с Плутона! А теперь отвернись и не мешай мне насытиться падалью! А потом можешь петь свои псалмы и лить слезы!

— Что с тобой, Хан? — удивился ЛинКеТор.

О, будь я там, я сказал бы, что длительное пребывание Хансера рядом с этой парочкой вредно для его самочувствия. Что Тайви все еще прочно сидит занозой в его сердце… нет, не сказал бы.

— Ничего, — огрызнулся Хансер, а потом взорвался: — Зачем ты остановил эту гребаную катану?!

— Он убил бы тебя.

— И пусть! Такая дрянь только смерти и заслуживает! Не выйдет из меня рыцаря в белых одеждах! Рылом не вышел! И отходная молитва мне не поможет. Полада уже точит на меня вилы! Одним махом от всех проблем избавились бы!

— Что ты говоришь такое?! — У Тайви на глазах были слезы. Она бросилась к Хансеру и обняла его. Никто не видел гримасы жуткой боли у него на лице — слишком темно было.

— Прости, малыш, — шепнул Хансер дрожащим голосом. — Я — свинья.

— Просто не надо больше такого говорить.

— Да, дружище, — подтвердил ЛинКеТор. — Сядь у костра. Мы все сделаем сами.

ЛинКеТор сам вырыл могилу, сложил туда тела. На грудь каждому положил его меч. Тайви прочитала молитву. А Хансер просто сидел у костра и, вопреки всему, чему сам меня учил, пялился в огонь. В тот момент они были наиболее уязвимы. Но некому было этой уязвимостью воспользоваться.

ЛинКеТор устал, так что место стоянки решили не менять, тем более что земля впитала кровь, а тела были похоронены поодаль.