Темная сторона Луны

Под шлемом глаза юноши вспыхнули двумя черными огнями. Тело словно бы раздулось, заполняя доспех. Он поднял двуручники легко, как перышки, и легким шагом направился туда, где его братья из последних сил сдерживали натиск друидов. Он знал, для чего создан. Рубить, убивать, пока последний враг не упадет замертво. Его не остановят. Дух ведет бренную плоть. Его могут разрубить на части — пока доспехи держат эти части вместе, он будет сражаться. Пробитое сердце, раскроенная голова — мелочи, не стоящие внимания. Он — воин класса таран, и как таран, он разбросает врагов, пройдя сквозь их ряды. Лишь когда последний друид упадет замертво, умрет и крестоносец. Не от ран, а потому что дух в одной яркой вспышке сжег бренную плоть. Но гибель во имя Воинства Небесного сладка и приятна.

Громыхающее сталью чудище вломилось в ряды друидского войска. Теснота не мешала ему орудовать двумя двуручниками, которые вертелись так, что лезвий не было видно — лишь сверкающие круги. Аколиты окружили его, попробовали остановить. Но серпы-мечи не могли пробить толстой брони, а вся ловкость не спасала лучших друидских бойцов. Чудовище было быстрее. И воины в зеленых плащах и масках гибли. Неофиты успевали сотворить не больше одного заклинания, да и то не действовало. Корни, опутывавшие ноги крестоносца, рвались, как гнилые нити. Отчаявшиеся друиды бросались в бой в полузверином обличье. Мечи не могли пробить их шкур, но сила ударов была такова, что кости не выдерживали.

И тогда вперед вышли пастыри. Дагарикс все еще без сознания. Никто не помнил, кем был отдан приказ отступать. Пастыри, как истинные отцы, могли только умереть за своих духовных детей, задерживая монстра и давая прочим возможность отойти.

Дагарикс не видел их смерти. Когда он пришел в себя, бой, по сути, был закончен. Он летел над городом, видел, как разбегаются его воины. Собственно, это уже не войско. Осталась едва ли одна десятая тех, кто пришел под стены Киева. Дагарикс увидел троих выживших пастырей. Они шли в сторону чудовища. Шли, чтобы умереть, давая прочим еще несколько драгоценных секунд. Драгоценных, но бесполезных.

Дагарикс приземлился перед ними.

— Хорошо, — просто сказал один из них — кажется, тот, кто запаниковал первым при появлении херувима. — Вчетвером продержимся дольше.

— Приказ был взять Киев любой ценой, — осадил его Дагарикс.

— Брат, нет такой цены. Мы были взвешены и найдены слишком легкими.

— Есть, — ответил Дагарикс, как в омут головой бросился. — Последняя черта.