Темная сторона Луны

— Охотник, — произнес самый старший из пастырей. — Но кто решится им стать?

— Я. И мне нужна жизнь одного из вас. Время уходит, решайте.

— Подумай, брат, — прошептал самый старший. — Один из нас лишится жизни, но мы и так уже мертвы. А ты лишишься души. Стоит ли оно того?

— Стоит. Это не просьба, а приказ. Кто?

— Я. — Тот, что запаниковал, шагнул вперед. — Я самый молодой, для Круга это наименьшая потеря.

Все правильно, наименее ценный жертвует собой.

— Прощайте, братья, — сказали двое других пастырей в один голос. Они теперь выживут. Чудовище крестоносцев громыхало уже рядом. Самый молодой друид распахнул плащ.

Страшный кровавый ритуал превращения пастыря в охотника. Пути назад не будет. В любой битве есть этот последний шанс на победу. Но мало было рискнувших им воспользоваться. Рука Дагарикса превратилась в звериную лапу. Он ударил молодого пастыря под солнечное сплетение и одним движением вырвал сердце. Двое других отвернулись. На этот ритуал смотреть неприятно и больно.

Дагарикс вонзил зубы в еще трепещущий комок плоти. Все, обратного пути нет. Чудище выбежало на улицу, где стояли двое пастырей и охотник. Оно еще не знало, что друиды бросили на свою чашу весов последнее, что у них было, и теперь у Воинства Небесного нет шансов…

* * *

Орсо загнал обойму в «магнум» и бросил его Гюрзе:

— Три патрона, — прокомментировал он. — Хорошо уходили, корни и крона!

— А к «сорок седьмому»?[7] — деловито поинтересовалась она.

— Семнадцать штук. Пыль под ногами друида. На огнестрелку можно не рассчитывать.

— А может, где можно боеприпасами разжиться?

— Ага, подойти к друидам и попросить.

— Шороху мы навели неплохо, да? — Она тихо рассмеялась. — И ушли, как вода между пальцами.

— Вот только в ближайшие год-полтора я бы в Бремен не совался.

— А где ты так патронами затарился?

— Где затарился — там уже нет. И вообще нам сейчас надо сидеть, как мышь под веником, а не корчить из себя древний спецназ. Ножом-саблей владеешь?

— И тем и другим получше тебя.

— Кто бы спорил, я — не стану. Вот это — самое громкое оружие, которое ты себе можешь позволить. Учитывая, какая на нас идет охота, шуметь я бы не советовал. Вот.

Хансер лежал пластом. Тайви сидела в стороне, безучастная ко всему. Орсо вдруг бросился к Хансеру.

— Тьфу ты, совсем из головы вылетело! Он же кровью истечет. Тайви!

Отклика он не дождался — начал сам колдовать над ранами.

— Ох уж мне эти несущие спокойствие, — тихо ворчал он. — Этот росчерк на груди — просто садизм какой-то.

— Это мой… — Гюрза хмуро отвернулась и, словно извиняясь, промолвила: — Увлеклась я. Он вроде бы сильнее меня, даже израненный, а тут такая возможность достать — ну и воспользовалась по полной, еще и кисть подкрутила. Потому и разруб такой страшный.

— Шрамчик будет ничего себе, — кивнул Орсо, деловито зашивая рану. Хансер от боли пришел в себя, но лежал тихо. Ни одного стона, ни один мускул не дрогнул. Только пот на висках выдавал напряжение.

— Увлеклась, — вдруг сказала Тайви с ненавистью в голосе. — Любишь убивать? Грязная беспринципная тварь! Из-за таких, как ты…

Гюрза встала и потянулась к кинжалу, глаза сузились, словно она уже видела Тайви в рамке прицела.

— Сидеть, — рявкнул сквозь зубы Хансер, и девушка отвернулась, скрипнув зубами.

Орсо закончил с его ранами, присел у костра.

— Нас от алтаря отлучили, — как бы между делом, все так же отстраненно сказала Тайви.

— Знаю, меня тоже, — отмахнулся Орсо. — Хорошо хоть Луи с Аркадией на Луне. Может, хоть их это минует.

— Из-за этого ЛинКеТор и погиб, — заметил Хансер. — Да и нас с Тайви чуть не прикончили после этого.

— Я не просила меня спасать, — со злостью сказала Тайви. — Мог бы спасаться. Для меня смерть — лучший исход.