Темная сторона Москвы

Напротив! Стали замечать, что жизнерадостная прежде Динка сделалась какой-то тусклой, неожиданная меланхолия ее замучила. Прежде всего стала она странно забывчивой — да так, что редакторши на нее заобижались одна за другой. Динка все их просьбы будто мимо ушей пропускала, ходила какая-то сонная и вялая, никого не видя и не слыша вокруг себя. Что могли подумать о ней коллеги? Ну, только одно, разумеется: невеста миллиардера зазналась!

То и дело вспыхивали ссоры в коллективе; Динка раздражалась и нервничала.

Буквально через пару недель ее уже было не узнать: мрачная, бледная, угрюмая… Видя ее такой недоброй и нелюдимой, все от нее отстали.

Один только Шаров не прекращал попыток хоть чем-нибудь да задеть девушку. То поедал ее издали преданным собачьим взором, то приставал с насмешками, а то всего хуже — лез с какими-то неуместными задушевными разговорами.

Как-то раз, в обеденный перерыв, когда все сотрудники редакции подкреплялись в кафе на девятом этаже, а Динка, мрачная, сидела там одна за столиком, фотограф воспользовался случаем и подсел к счастливой невесте. Побарабанил по столу пятерней, поерзал на стуле, так, что стол поехал — все-таки мужик он был здоровенный, метр восемьдесят пять ростом… Едва успел солонку подхватить — чуть не разбилась.

Динка делала вид, что ничего не замечает, — надеялась, что Шаров уйдет.

Но он не ушел. Вступил в разговор:

— Что-то ты, Дина, бледная очень все эти дни… Что так?

— Заботу проявляешь, или с тобой рецептом поделиться?

Шаров посмеялся. И спросил:

— Мне вот интересно: ты в курсе, что твой полуторный миллиардер уже дважды был помолвлен?

Динка вскинулась было. Но сдержалась. Ответила с равнодушным лицом:

— Мне вся эта светская хроника — по барабану. Какая разница — сколько он был помолвлен… с такими деньгами!!!

— Ты цинизма-то не напускай на себя, — заявил Шаров. — А до денег… еще дожить надо.

Он уставился на Динку в упор и сказал:

— У этого Андрея К. уже две невесты погибли. И обе — при странных обстоятельствах… Так мне интересно — ты в курсе или как?!

— А я партизанка и ничего не скажу. Вы, гражданин следователь, подробности лучше… — усмехнулась Динка.

— Хорошо. Будут тебе, девочка, и подробности! Я тут поговорил со знакомыми, пообщался кое с кем… В общем, картинка такая: первый раз твой миллиардер сделал предложение Анастасии Волоховой, 19-летней дочке одного крупного правительственного чиновника. Лет шесть назад это было. Умница, красавица, спортсменка, современная девица без комплексов — ну, все угодья, короче… Шопинг, салоны красоты, Ибица, Куршавель, клубы, тусовки. И вдруг, за четыре дня до свадьбы… выбрасывается из окна. Никаких записок не оставила, дома была одна, короче — следствие в тупике. Несмотря на то, что семья Волоховой сильно давила и на ментов, и на прокуратуру — ни одной зацепки не нашли. Остановились на версии недиагностированной депрессии. Врачи убедили, что такое бывает, если человек очень скрытный, и возраст у девушки… подростково-неустойчивый.

Ну, это — раз. А спустя два года наш любвеобильный миллиардер снова помолвлен: с 25-летней Вероникой Кирилловой. Молодая, красивая, очень талантливая модельерша, любимица театральной Москвы. Все актрисы у нее шили… Тоже вечно — тусовки, презентации, новые коллекции — жизнь фонтаном!.. За неделю до свадьбы сделалась угрюмой, нервной, рассорилась со своей семьей, поехала одна на дачу. Якобы чтоб прийти в себя… И там повесилась.

— Чудовищно. Прямо история Синей Бороды!..

— Тебе смешно? — ощерился фотограф.

— Да нет, — созналась Дина, — смешного мало. Но… Что ты хочешь доказать? Ты ж понимаешь: в жизни бывают совпадения!

Фотограф Шаров помялся и выложил на стол какой-то картонный пакет.

— Я в этой истории немного глубже копнул. Ты же знаешь, у меня в МВД есть связи…

Насчет связей он не врал. Вся редакция была в курсе: когда-то Шаров работал фотокором в отделе криминальных новостей ежедневной газеты. С тех пор, если кому-то где-то требовалась информация с темной стороны общества, обращались к нему и его связям.

— Вот, смотри, — назойливый Шаров развернул перед Динкой пакет и высыпал с десяток черно-белых фотографий крупного формата. — Только не ори, ладно? Удержись, пожалуйста.

На снимках с места происшествия было полно неаппетитных деталей; чтобы Динка не зациклилась на них, Шаров заговорил сердито и быстро, сосредотачиваясь на главном:

— Вот это улица Подбельского, шесть лет назад… Настя Волохова. Видишь, рука?

— Господи, как же это ее так…

— На руку смотри! Кольцо видишь?!

— Вижу… Похоже…

— Черный бриллиант в виде сердца!.. Теперь вот: поселок Мамонтовка, четыре года назад. Рука Вероники Кирилловой…

— Опять оно?!

— Не знаю. Но точно такое же, верно? Опять черный бриллиант! А вот еще посмотри: в глубине зеркало, а в нем изображение… Немного смазано, но все-таки можно разобрать. Видишь, старуха в черном?

При этих словах Динка вздрогнула и побледнела еще сильнее, хотя казалось, это уже невозможно.

— Да, старуха… Выглядит странно.

— Неестественно, верно?! У нее лицо черное. Как будто это не отражение, а тень, да?

— Да, что-то в этом роде… Кто же это?