Темная сторона Петербурга

– Какое ж тут «Н I»? Ну, это же явное «П I»! Да еще мальтийский крест… Следовательно, Павел Первый. Невинно убиенный император российский, магистр ордена Святого Иоанна. Такой крест входил когда-то в герб Гатчины, и, возможно… А впрочем, нет. Предмет такой отвратительной сохранности толком и атрибутировать-то нельзя. Резьба почти не сохранилась… Эх, Ветлугин! Говорил я ему – не хватайся за что попало. А главное – не спеши. Жадность, жадность человеческая…

Милицейский криминалист, услыхав увлеченное бормотание коллекционера, подошел взглянуть.

– Позвольте-ка!

Эльдар Зиновьевич отодвинулся, пропуская криминалиста посмотреть в серебристо мерцающую поверхность. Лица обоих казались в отражении изрытыми оспой из-за опавшей амальгамы.

– Да… Говорят, Павел Первый в день перед смертью тоже смотрелся в зеркало. Подошел, погляделся и говорит – вот, мол, какое смешное зеркало! «Оно показывает меня со свернутой набок шеей», – объяснил Эльдар Зиновьевич. – Тем же вечером его задушили заговорщики. Этот эпизод обычно приводят как доказательство провидческого дара Павла.

Криминалист усмехнулся:

– А может, то зеркало и вправду было кривым?

– Может, – откликнулся Эльдар Зиновьевич. – Но боюсь, мы с вами никогда уже этого не узнаем… Полагаю, я смогу взять себе эту рухлядь, когда вы тут закончите?

Скорость

Место не установлено

Он теперь повсюду видел ее: стремительные очертания хищного насекомого, постоянно готового к прыжку; звездный блеск хромированных деталей; сочные красные бедра баков, призывно приподнятое сиденье; усики тормозных рычагов и зеркала.

«Ямаха SR400».

Прошла неделя с того момента, как Ринат показал ее Сергею, и Серега Воронов потерял нормальный сон и прежний аппетит. Он ни о чем не мог думать. Только об одном: где взять недостающую сумму? Не хватало, в общем, не так уж и много – всего-то 250 рэ.

* * *

– Дед, мне деньги позарез нужны…

– А? Чего?

– Деньги нужны, дедуль! – крикнул Серега своему деду, туговатому на ухо. – Во как нужны! – И он отчаянно резанул рукой воздух у горла. – Позарез. Дай, а?

– На что это?

Дед с подозрением наставил на внука огромные очки-окуляры. С таким количеством диоптрий, которые скрывались в дедовых очках, лицо теряло все человеческое; ему придавался вид чего-то запредельно чужого – например, хищной рыбы из глубин океана, из Марианской впадины.

А о чем можно договариваться с хищной рыбой? Бесполезная затея.

Дед что-то забулькал, покрываясь лиловыми пятнами по всей лысой голове, и отошел.

– Дед! – позвал Сергей. – А дед. Ну где ж мне денег-то взять? Срочно.

Рыба обернулась; телескопические глаза яростно блеснули.

– Заработай! – раздался злобный выкрик, и пятнистое существо медленно выплыло из кухни.

Заработай. Скажет тоже!

Сергей, учащийся автотехникума, был, в общем-то, не против заработать. Но ведь Ринат ждать не станет. Продаст красавицу «Ямаху». А даже мысль о вероятности такого события коробила и приводила Сергея в бешенство. Что угодно – но не это!

В мыслях «Ямаха» была уже его, легкая и быстрая, послушная каждому движению своего повелителя.

* * *

– Слушай, ну ее, – нашептывал на ухо закадычный, еще со школы, дружок Леха Пономарев. – Дорогущая же! Стоит как два «Восхода».

– Так она ж стоит! Понимаешь? Реально. Этих денег стоит. Это скоростная машина. Не для стойла, как твой «Восход».

– Ринат продает ее как новую! А она – б.у.

– Где – б.у.? Где? Ты на лакировку посмотри! Бывает такая лакировка у б.у.? Ринат говорит, двоюродный брат его – а у него папашка-полковник – для себя из Германии подогнал.

– Новая? Да ладно! Откуда у нее тогда эти царапины на баке? Вон, целых восемь каких-то загогулин, смотри…

Этот злобный навет услышал Ринат и, конечно, не смолчал.

– Что б ты понимал, чайник! – снисходительно протянул он. – Это японские самурайские символы. Наносятся на машину заводским способом. Глаза протри! Видишь? Специально так сделано. Для украшения. Тюнинг, понял? Сдрисни от машины, малявка!

Ринат цыкнул на Леху, и тот притух и отлип. Но тут же зашел к Сереге с другого бока и принялся нашептывать, щекоча ему ухо:

– Слушай, Серый. Ну че ты? Старая машинка-то. И все равно ж денег нет.

Серега отпихнул Леху в сторону. Они отошли от торжествующего Рината и его «Ямахи». Кучка дворовой мелюзги хлынула тут же на освобожденное ими место.

– Да плюнь, Серега! – уговаривал Лешка. – Че, ты втюрился, что ли, в это старье? Мы вот на «Восходе» карбюратор почистим, свечи поменяем… Будет как новенький.

– Вот именно – «как». Как! Надоели эти твои «ка-ки»! – заорал Серега. – Надоело, понимаешь? Всем колхозом развалюху твою лечим, а нормально поездить – ни фига! Езда должна быть в радость, понимаешь? А это что? Масло течет, выше 60 разгонишься – и все, свечи залило!

Серега рассвирепел, двинул Леху плечом так, что тот шарахнулся о стену.

– Ты чего, ошалел?! – крикнул Леха. И покрутил пальцем у виска. – Псих!

– Сам псих. Иди ты!

Серега махнул рукой и убежал со двора на проспект. Чтоб не видеть глупого разобиженного лица Лешки и самодовольной физиономии Рината рядом с красавицей «Ямахой», окруженной восторженной пацанвой.

Нету денег.