Темная сторона Петербурга

Первым делом взялся за альбомы. Удобно расположившись в кресле напротив стола, Пашка старательно пролистал все, что относилось к западноевропейскому искусству XIX века, — живопись, мебель, посуда, история костюма. Ничего полезного не нашлось. Каталоги тоже нового не дали.

Тогда он откопал в самом низу книжной полки 35-й том БСЭ — «Конкурс — Крестьянская война» и стал читать все, что имелось на слово «крест».

Солнце садилось, окрашивая комнату в розовый цвет; солнечные пятна медленно переползали с левой стены на правую и уходили за шкаф. Позади Пашкиного кресла и под письменным столом скапливалась тьма. Незаметно наступили сумерки.

Было тихо и слышно, как капает подтекающий кран на кухне. А потом за Пашкиным креслом кто-то вздохнул.

Пашка вздрогнул и оглянулся: стена в полутьме возле шкафа потемнела. Что-то текло по ней, густое и вязкое, сверху вниз, широкой полосой. Он подошел ближе: полоса была багровой, цвета загустевшей крови.

Он повернул голову влево — стена напротив тоже истекала кровью. Все четыре стены, окровавленные, наступали из темноты все ближе и ближе. Пашка дернулся, чтобы бежать, но опоздал. Что-то ударило его по уху…

От боли Пашка очнулся.

Оказывается, он заснул, придавленный энциклопедией. Левую руку пощипывало — отлежал. В прихожей звонил телефон.

Морщась и растирая ухо, Пашка вышел в коридор и снял трубку — звонила Настя.

— Ты чего к телефону не подходишь? Я тут жду, жду… Слушай, Валька билеты в БДТ все-таки достала. Так что давай ноги в руки и… Срочно, понимаешь?

У Насти всегда все срочно. Заслышав ее голос, Пашка невольно разулыбался.

— Слышишь? К семи часам, чтоб как штык! — распорядилась Настя. — На нашем месте. Только смотри, побрейся! Чтоб не это, не дикий из леса…

— Ладно, не тарахти. Все понял.

Дурацкий сон был забыт; Пашка бросил трубку и деятельно осмотрелся.

Итак… Побриться? Угу. Пашка потрогал подбородок: щетина кололась под рукой.

Ох, уж эти женщины! А времени-то немного.

* * *

Торопливо разболтав в теплой воде мыло, Пашка щедро намазал густой пеной лицо и шею и принялся бриться, наблюдая результат в маленьком круглом зеркальце, кое-как приткнутом на краю раковины. Для этого ему приходилось гнуться в три погибели.

Споласкивая лезвия под горячей водой, Пашка выбрил, как мог, обе щеки и чуть-чуть под горлом. Чертыхаясь, прижег неизбежные царапины «Шипром».

Умылся, потрогал подбородок — колется. В трех местах и весьма ощутимо. Не хватало еще припереться к Насте в театр с клочками и проплешинами, как у шелудивого пса.

Как же быть?

И тут Пашка вспомнил о своей покупке. «Зеркало императора»! Весьма кстати.

Не долго думая, он вынул его из полиэтилена и водрузил на стиралку, прислонив к стене.

Он ожидал увидеть свое отражение, но не увидел совсем ничего. Амальгама мерцала серебряной пылью, стекло казалось сильно запотевшим, и оно ничего не отражало.

Удивленный и шокированный Пашка повертел головой, пытаясь менять угол зрения — вправо, влево. Не могло же зеркало испортиться за одну ночь! Или… могло?

Возможно, внутри полиэтилена сконденсировалась влага, и поэтому…

А впрочем, нет, постой-ка!

Пашка наклонился ближе, рассматривая поверхность зеркала. Туман в нем как будто истончился. Внутри возник удивленный, влажно блестящий глаз, и сквозь привычное серебряное мерцание проступила… седая голова.

В отражении был вовсе не Пашка.

Из зазеркалья глядел удрученный заботами курносый человек с большим лбом. Две завитые букольки справа и слева — очевидно, придворный парик. Незнакомец, одетый в какую-то старинную длиннополую одежду с золотым шитьем, горестно смотрел на Пашку в упор и вздыхал. От зеркала исходил сладковатый запах пыли, и этот запах усилился. Он загустел; увлажнился — это был запах сырого подвала и мясного фарша, сладкий и удушливый.

Пашку затошнило. Рот наполнился слюной.

Вытаращив глаза, Ветлугин стоял, обхватив рукой подбородок со следами мелких порезов после бритвы, и пялился в стекло, не имея сил отступить, закрыться, защитить себя от наваждения.

Человек в зеркале сделал шаг вперед, наклонился ближе.

— Какое смешное зеркало, — напряженным голосом сказал он. — Господа? У меня в нем шея будто бы набок… Как вы полагаете, господа? — воззвал зеркальный человек и усмехнулся.

Пашка ответил ему коротким смешком, крутанулся на каблуках и сделал шаг назад…

Улыбка еще не сошла с его лица, когда он упал, налетев правым виском на край чугунной ванны. Резко и страшно хрустнули позвонки.

* * *

Мертвого Пашку Ветлугина обнаружили через восемь дней, когда вернулся из своей поездки Эльдар Зиновьевич.

Он явился за обещанным ему предметом и обнаружил, что квартира закрыта на замок, на звонки и крики Пашка не откликается, а из щели в дверях доносится страшный и недвусмысленный запах морга.

В присутствии Эльдара Зиновьевича и приглашенных понятых милиция вскрыла и осмотрела квартиру.