Темная сторона внутреннего ребенка: Следующий шаг

Окончательный вывод из этих упражнений: вы не есть ваш транс; вы создали ваши трансы для защиты и сделали их автоматическими; и, наконец, — осознанно создавая глубокий транс в настоящее время, вы обретаете контроль над ним и позволяете ему исчезнуть, оставив вас наедине с Самостью. Когда трансы исчезнут, останетесь только вы — наблюдатель и творец собственного опыта.

Приложение 4

Бракосочетание Востока и Запада

Состояние, которое я называю «отсутствием транса», Эриксон называет «терапевтическим трансом», а восточная традиция — «медитацией».

Так как на Западе не всегда понимают, что такое медитация, то ее связь с гипнотерапией также часто неясна. Давайте кратко сравним их между собой.

Медитацию часто разделяют на три ступени: дхарана — практика сосредоточения на одной точке; дхьяна — сосредоточение внимания на свободном потоке мыслей и образов, и самадхи, при котором совершенно исчезает различие между субъектом и объектом. Самадхи достигается, когда исчезают границы между медитирующим и объектом медитации; тогда человек обретает полный покой и больше не отождествляется с содержанием своего ума.

Это напоминает терапевтический транс: человек позволяет потоку ассоциаций свободно протекать без каких-либо привязанностей, суждений, оценок и отождествления. В медитации подобное состояние достигается, когда медитирующий наблюдает за содержанием своего ума, не привязываясь к нему.

Описывая терапевтические техники Милтона Эриксона на языке восточной духовной традиции, можно сказать, что Эриксон вводит пациента в состояние дхараны, сужая его фокус внимания, чтобы затем ввести его в «терапевтический транс», или дхьяну. Терапевтический транс отличается от медитации тем, что в терапевтическом трансе терапевт работает с содержанием ума пациента — производит его рефрейминг, использует его, переосмысливает, диссоциирует и т. д. В медитации же происходит простое наблюдение без какого бы то ни было вмешательства. В терапевтическом трансе проводится целенаправленное изменение проблемного состояния. В медитации единственной проблемой считается привязанность к содержанию ума.

Таким образом, как естественное состояние (отсутствие транса), так и терапевтический транс представляют собой «место, которое есть, и которого нет». Эриксон рассказывает о том, как он испытал это состояние. В интервью Эрнесту Росси он называет его «центром пустоты»:

«Прошлым летом я сидел во дворе, размышляя о том, какой новый опыт я бы хотел испытать. Пока я строил догадки на эту тему, я внезапно обнаружил, что оказался в самом центре пустоты… Я был просто предметом в пространстве. Я не видел ни одного здания; я не видел стула, на котором сидел, и не ощущал его… Я остался совсем один в абсолютной пустоте. Исчезли все дома, земля, солнце, звезды… Это было совершенно потрясающее чувство. Как его назвать? Величайшее блаженство… Я пребывал внутри звезд, планет, океанских берегов… Я был их душой, их сутью. Яне ощущал собственного веса».

В состоянии, которое я называю «отсутствием транса», человек чувствует непривязанность, текучесть, целостность и полноту бытия; его восприятие свободно от суждений и оценок. Эриксон назвал его «центром пустоты». В состоянии транса, напротив, мы привязываемся к содержанию своего ума и отождествляемся с ним, теряя связь с собственной душой и целостностью.

Один мой пациент описывает это таким образом:

«Мне знакомо это чувство потока. Я чувствую, как предметы и события протекают сквозь меня, и я способен воспринимать их целостно. Нет ничего твердого и застывшего, ничто не прерывает этого процесса. Я нахожусь в огромном, великолепном, свободном пространстве. Это мое лучшее состояние — особенно если я могу сохранить его на работе, когда мне приходится иметь дело с огромным потоком информации — встречи, переговоры, совещания и т. д.

Я чувствую беспокойство и тревогу, когда события застывают и становятся жесткими — наверное, это происходит, когда я впадаю в транс. Я чувствую, словно поток внутри меня отвердевает. Мне становится хуже; я становлюсь узким и зажатым в ограниченном пространстве. Затем приходит беспомощность и растерянность, и я начинаю «отлетать». Я не могу позволить событиям происходить, я не чувствую их течения. Все застывает и останавливается. Тогда я ухожу в пустую комнату и на некоторое время отключаюсь. Я снова вхожу в состояние безграничного пространства и сразу чувствую себя лучше. Я опять могу вернуться к жизни».

Трансовые состояния мы обычно называем чувствами («Я чувствую себя хорошо (плохо)», «Я чувствую себя отвергнутым»). Мы отождествляемся с ними, привязываемся к ним, ограничиваем себя ими. Именно эти трансы являются симптомами. Именно их пациенты приносят нам.

Эриксоновское понимание терапевтического транса похоже на восточное понимание медитации и самадхи. Оно вовсе не является трансом в том значении, в котором мы употребляем этот термин в данной работе; наоборот — в этом состоянии человек оказывается за пределами ограничивающих его трансов.