Темная сторона внутреннего ребенка: Следующий шаг

Закон парадоксального измененения

В состоянии терапевтического транса (которое я называю отсутствием транса) Эриксон принимает проблему пациента, концентрируется на ней, а затем помогает пациенту обрести более естественное состояние релаксации и комфорта, когда мысли, чувства, эмоции и ассоциации свободно приходят и уходят. Это подобно состоянию, предшествующему самадхи.

Таким образом мы приходим к классическому парадоксу: «Симптом является исцелением». В «Современной гештальт-терапии» Фа-гана и Шепарда авторы описывают «закон парадоксального изменения». Когда мысль или эмоция полностью приняты и прожиты, они исчезают и превращаются во что-то иное, а испытавший их обретает глубокое чувство покоя и полноты бытия. Эриксон по-своему понимал и применял этот парадокс: он требовал, чтобы пациент не только продолжал ощущать свою проблему, но даже усугублял ее. Эриксон считал, что такой способ показывает пациенту, что тот способен изменять свой симптом. Он утверждал: «Если вы можете по моей просьбе ухудшить свое состояние — значит, вы можете и улучшить его».

Росси в своей работе объясняет эффективность этого метода таким образом: «Когда вы просите пациента ухудшить свое состояние, вы обращаетесь к тем областям правого полушария мозга, в которых закодирована структура проблемы».

Таким образом, исцеление наступает с помощью сужения и концентрации внимания, внезапно приводящего к расширению. Фобия, к примеру, требует очень сильного сужения внимания. Я могу вылечить фобию, еще больше сужая внимание пациента и затем выводя его в расширенное состояние покоя, расслабления и глубоких изменений (терапевтического транса). Симптом используется, чтобы создать состояние отсутствия транса.

Это и впрямь парадокс. Усиление процесса, создающего симптом, помогает пациенту вырваться за пределы симптома. Иными словами, чем больше вы сужаете внимание в терапевтическом трансе, тем больше вероятность, что оно внезапно расширится.

В состоянии отсутствия транса человек способен воспринимать одновременно «то» и «это»; его сознание вмещает обе стороны проблемы, позволяя им существовать одновременно. Исчезает отождествление с одной из сторон, в результате чего естественно происходит интеграция — часто на невербальном уровне.

Тот же принцип относится к медитации. Как описывалось выше, в практике дхараны и дхьяны внимание сосредоточено на одном объекте. Когда вы делаете это, «вы» (маленькое «я», привязанное к содержанию своего ума) внезапно исчезаете, и ВЫ (ваша суть, пребывающая за пределами всего созданного вами) можете вернуться в изначально присущее вам состояние.

Эриксонианский терапевтический транс, мое «отсутствие транса» и восточная традиция встречаются в философии Дао Вот что говорит об этом Лао-цзы:

«Чтобы нечто сжать, необходимо прежде расширить его. Чтобы нечто ослабить, необходимо прежде укрепить его. Чтобы нечто уничтожить, необходимо прежде дать ему расцвести. Чтобы нечто у кого-то отнять, нужно прежде дать ему».

«Дао дэ-цзин»

Это называется «тончайшей мудростью» Дао, и это соответствует «закону парадоксального изменения»: чтобы избавиться от чего-либо, нужно сначала его усилить. Если внимание уже сужено — сузь его еще больше; усильте болезненную реакцию, если хотите вылечить ее. Совершая это, вы следуете Дао (согласно 36-й главе «Дао дэ-цзин»), а также входите в состояние эриксонианского терапевтического транса или подобное ему состояние отсутствия транса.

Парадокс «симптом есть исцеление» на языке восточной традиции может быть проиллюстрирован на примере коана. Росси и Джи-чаку описывают, как в дзенской традиции концентрация ученика на коане приводит к расширению сознания:

«Коан становится единственной точкой концентрации внимания; в ответ на приказ учителя стать «единым» с коаном ученик погружается в постоянное безмолвное размышление о коане. Через какое-то время (иногда через много лет) наступает момент, когда ученик настолько поглощен коаном, что созерцание коана становится естественным действием, не требующим никаких усилий: коан дышит через ученика, как в моменты вдохновения музыка может «играть» через музыканта. В момент пробуждения, или сатори, исчезает представление об «Я» как об отдельном создании. Всякая двойственность, разделяющая меня и других, субъект и объект, внутреннее и внешнее, — полностью исчезает (это напоминает описанный Эриксоном «центр пустоты»). Остается лишь коан, постоянно пребывающий в любом действии, — коан плачет и смеется, гуляет и отдыхает, стоит и сидит».

В этом состоянии, которое в литературе иногда уподобляется «чистой прозрачной воде горного озера, незамутненной и спокойной, не колеблемой ни малейшим ветерком» (Айткен), — сознание готово к глубокому изменению. В этот момент любой стимул может стать катализатором трансформации. Это может быть звон колокола, шелест цветущего персикового дерева или внезапное ощущение боли.