Темная страсть

Пожалуйста. Вряд ли она часто употребляет это слово. В ее голосе слышатся слезы, а она не производит впечатления женщины, обожающей плакать перед мужчиной. Ни перед каким и никогда.

Вот только… она уже делала это прежде. Точно. Она плакала, а он обнимал ее. Но когда? Где?

Разве что когда жил на небесах. Раз Скарлет одержима демоном из ларца Пандоры, значит, некогда она была узницей в Тартаре. Гидеон ее туда не заточал. Но, может, увидел, когда доставлял в тюрьму других пленников? И заговорил с ней тогда?

Почему же, однако, он не помнит об их отношениях?

Мог ли кто-то стереть ему память? Боги на такое способны. И на это, и на многие другие жестокие поступки. Тогда возникает закономерный вопрос: зачем кому-то понадобилось стирать его воспоминания? В чем прок от такого поступка? Чему бы это помешало?

— У тебя нет мужчины? — Голос Гидеона прозвучал грубо и хрипло, словно он страдает от жесточайшей ангины. Возможно, ревнивый муж пожелал устранить соперника в лице Гидеона.

— Нет, — прошептала Скарлет так печально, что у него самого слезы на глаза навернулись. В трагичности она могла бы посоперничать с самой Камео. — Нет.

— Нет отца?

— Мой отец мертв. — Скарлет улеглась обратно на койку и уставилась в потолок. — Уже очень, очень давно.

«Это правда? Черт, демон! Ну, помоги же!»

— Нет матери?

— Мать меня ненавидит.

Придется поверить ей на слово.

— Есть ли кто-то, кто хотел бы видеть тебя… счастливой? — «Пожалуйста, пойми, что я имею в виду врагов».

Вместо ответа, Скарлет перекатилась на бок, отвернувшись от Гидеона.

— Если я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, оставишь меня в покое? На этот раз я не собираюсь торговаться с тобой, Гидеон. Если я выполню обещание, а ты не уйдешь…

Уходить ему не хотелось. Сейчас, как никогда, он мечтал остаться. Но ему нужно узнать ответ. Возможно, это поможет собрать воедино кусочки головоломки.

— Нет. Расскажи, и я останусь.

Повисло молчание. Затем Скарлет заговорила:

— Я солгала, когда сделала вид, будто не узнала тебя. На самом деле узнала, узнала с самой первой минуты. «Разлука — значит смерть», — хрипло процитировала она. — Эти слова ты некогда сказал своей… жене.

Глава 23

Аэрон стоял на балконе своей комнаты, сжимая перила и вглядываясь в иссиня-черное небо. Ему предстоит сделать самый сложный на своей памяти выбор: жизнь Легион против жизни Оливии. Если он останется с Оливией, чего ему отчаянно хочется — до сих пор хочется, — то обречет Легион на вечные муки и подвергнет друзей смертельной угрозе, причем со стороны не абы кого, а самого Люцифера. Если выберет Легион, то спасет ее и товарищей, а Оливия сможет вернуться домой невредимой, на чем некогда сам Аэрон и настаивал. Однако теперь от этой мысли ему хотелось выть. А Ярость уже и так воет у него в голове.

«Оставь ее, пожалуйста. Она нужна нам».

«Блокируй его. Не слушай», — сам себе приказал Аэрон.

Попадись Легион ему сейчас под руку, устроил бы он ей хорошую взбучку! Ситуация, в которую она его загнала… то, что ему придется сделать… с ней, с Оливией… Ногти его удлинились и впились в ладони, а металлические перила, в которые он вцепился, жалобно заскрежетали, изгибаясь под силой натиска. Хуже всего то, что они с Оливией больше никогда не смогут повторить.

Заняться любовью. Вот что они делали. Занимались любовью. Аэрон не хотел поддаваться чувству, пытался сопротивляться, но, в конце концов, даже его тело ощутило разницу. Близость с Оливией казалась ему правильной. Идеальной.

Теперь он не может оставить ее у себя. Даже если бы ее возвращение домой не являлось вопросом жизни и смерти, какая женщина останется с мужчиной, вот-вот собирающимся переспать с другой? А именно так ему и придется поступить. Желчь подступила к горлу Аэрона. Он не допустит, чтобы Легион стала одержимой. Не позволит разрушителю Люциферу пробраться в этот мир.

«В конце концов, Оливия мне еще спасибо скажет».

По крайней мере, так Аэрон пытался себя утешить. Останься она на земле, окончательно превратится в человека, постареет и умрет, а ему придется беспомощно наблюдать за этим, не имея возможности что-либо предпринять. Такая перспектива всегда останавливала Аэрона и ужасала его, однако сейчас он отдал бы что угодно за то, чтобы провести еще немного времени с Оливией.

«Нельзя ее потерять».

«Мы должны».

Тогда, после оргазма, Аэрон хотел обнять Оливию, позволив мечтам о том, что они всегда будут вместе, затуманить себе разум. Теперь ему придется прожить остаток дней без нее, зная, что она существует, но не имея возможности ни увидеть ее, ни услышать ее голос, ни почувствовать запах.

«Нет!»

Как вообще он собирается спать с Легион, когда Оливия единственная женщина, на которую реагирует его тело? Он горько рассмеялся. Прежде у него вообще не было подружки, и он самонадеянно заявлял, что никто ему и не нужен, а теперь стало целых две. Одну из них он не хочет, а вторая вот-вот его покинет.

«Я скоро вернусь», — пообещала Оливия.