Темная страсть

— Не думаю, что тебе требуется визуальное напоминание. Не похоже, чтобы ты хоть на минуту забыл о своем проклятии. — На смену нежности пришла печаль. — Хватит ворошить прошлое. Я знаю, ты сегодня собираешься на битву.

Эта мысль мгновенно отрезвила его.

— Верно.

Аэрон не стал спрашивать, откуда ей известно о грядущем сражении. И так понятно: Оливия с Легион шпионили за ним, потому и покинули его комнату.

— Я хочу пойти с тобой, — заявила она. — Если вернусь домой сейчас, то смогу присоединиться к вам и охотники меня не увидят. Смогу прикрыть тебя, как щитом. Смогу…

— Нет! — Прочистив горло, он повторил уже мягче: — Нет.

Перила прогнулись, жалобно скрипя, и Аэрон заставил себя разжать пальцы. «Не готов сейчас ее потерять», — снова подумал он, а Ярость опять захныкал.

— В этом нет необходимости.

У них по-прежнему есть время, будь все проклято!

— Мне в любом случае придется уйти, так почему не теперь? Почему нет, если так я смогу тебе помочь?

При иных обстоятельствах такая решимость восхитила бы Аэрона. Но сейчас он повернулся к Оливии и зарычал:

— Почему ты хочешь мне помочь? Почему не кричишь на меня? Не ругаешь за то, что я собираюсь сделать? — С этим справиться было бы намного проще.

Оливия спокойно посмотрела на Аэрона:

— Мне нет нужды опускаться до таких эмоций. Я же ангел.

— Падший, — мрачно поправил Аэрон… и моргнул. Как иронично, что именно сейчас он впервые признал разницу!

Повисла пауза, затем Оливия с сожалением вздохнула:

— Пока еще да.

«Моя».

Аэрон приблизился, уничтожив разделяющее их расстояние, схватил подол платья Оливии и прижал к перилам, чтобы она не могла ускользнуть. Неужели ей все равно, что скоро они расстанутся? Что больше никогда не будут вместе? Что больше ни разу не займутся любовью? Что вскоре ему предстоит сделать нечто мерзкое, непростительное?

— Аэрон, пусти меня, — проговорила она по-прежнему спокойным голосом.

«Никогда», — подумал воин.

«Никогда», — согласился демон.

«Нам нельзя так думать».

— Твоя раса станет обращаться с тобой иначе, когда ты… вернешься? — Даже произносить это вслух было тяжело, но ему требовалось напоминание. — Ты уже не будешь той, что прежде.

— Они меня примут. — Оливия покачала головой, разметав свои шелковистые кудри. — Все, за исключением Совета, очень снисходительны. Очень терпеливы.

— Что-то я у Лисандра не заметил этих качеств.

Оливия криво усмехнулась:

— Ну, он не совсем типичный ангел.

Эта улыбка… Аэрону захотелось еще. Нужно еще. Как можно больше, прежде чем…

— Осталось семь дней. — Слова больше походили на карканье. «Глупо». Тем не менее он прижал Оливию к груди, почувствовал напрягшиеся бусинки ее сосков, и его мужское естество тут же затвердело в ответ. — Обещай, что останешься на шесть.

Спокойствие наконец покинуло ее, и в воздухе запахло грозой.

— З-зачем?

— Просто пообещай. Пожалуйста.

«Пожалуйста», — эхом отозвался Ярость, так же жалобно, как и сам Аэрон. Кто бы мог подумать, что они опустятся до такого?

— Не могу, — ответила Оливия. — Мне жаль. — Она отвела взгляд, уставившись куда-то поверх его плеча.

Все же Аэрон успел заметить блеснувшие в ее глазах слезы. Слезы, которые расстроили его и… разом погасили желание. Аэрон потянулся и, положив ладони ей сзади на шею, заставил посмотреть себе в глаза, чтобы Оливия увидела его страсть и решимость, бесспорно, не меньше ее собственной.

— Это значит «может быть»?

С ее губ сорвался слабый смешок:

— Нет. Это значит «нет».

«У меня получилось. Я заставил ее улыбнуться».

— На сколько же дней ты можешь остаться? — Сейчас он готов согласиться на что угодно.

— На один… один день, — неуверенно предложила Оливия.

Один день. Одного дня недостаточно. Да что там — целой вечности не хватит. Аэрон обнял Оливию крепче.

— Останься, пока я не вернусь из города. Даже если получится дольше, чем двадцать четыре часа. Пожалуйста.

— Почему это для тебя так важно? — потребовала она ответа чуть раздраженным голосом, в котором уже прорывались первые признаки надвигающейся бури.

«Потому, что ты мне нужна. Потому, что хочу тебя. Потому, что мне невыносимо думать о расставании. Потому, что, если бы дело было лишь в нас двоих и мое решение не влияло больше ни на чью судьбу, я отдал бы жизнь ради одной лишней минутки в твоих объятиях».

— Ты останешься? — настаивал Аэрон, игнорируя вопрос Оливии. — Если я буду думать, что ты меня не дождешься, то не смогу сосредоточиться. — Прежде он никогда не пытался никем манипулировать, просто говорил все как есть, к лучшему или к худшему, не беспокоясь о последствиях. Но теперь… — Я сделаюсь легкой мишенью, возможно, меня снова ранят. Поэтому пообещай. Пообещай, что дождешься.

Оливия облизнула губы, плечи ее опустились.

— Я… ну хорошо.

Нет, так не пойдет.

— Пообещай.

— Да, — прошептала она. — Я дождусь твоего возвращения из города.

Без Гласа Истины в ее голосе Аэрон не знал, лжет Оливия или нет, и предпочел поверить, потому что не допускал даже мысли, что вернется и не застанет ее дома.