Темная страсть

— Теперь, когда мы обо всем договорились, может, отпустишь меня? — Говоря это, она положила руки ему на грудь, но не оттолкнула, а принялась обводить кончиком пальца контуры его татуировок.

«М-м-м», — довольно вздохнул Ярость.

Может, против воли, но Оливию все же тянет к Аэрону.

— Почему ты меня хочешь? — свирепо спросил Аэрон, напоминая себе о еще одном серьезном препятствии между ними. — Почему предпочла именно меня? Такая красивая, умная, нежная — ты могла бы заполучить любого. Кого-то, не помеченного изображениями собственных грехов.

— Потому что. — Дерзкий ответ, однако она не отступила.

— Почему? — Он встряхнул ее, отчаянно пытаясь узнать правду, хотя и не понимал причину такого стремления. — Пожалуйста, Оливия. Ответь мне.

Возможно, это его «пожалуйста» поколебало ее решимость. А может, его порывистые действия. Как бы то ни было, она прокричала:

— Потому что ты не тот, кем себя считаешь! Не тот, кем тебя видят другие. Может, тебе и приходилось убивать бесчисленное множество раз, но ни у кого другого не встречала я проявлений такой неистовой любви. Ты отдаешься целиком, не задумываясь о собственном счастье. — Она рассмеялась так же горько, как прежде сам Аэрон. — Забавно, правда? Из-за тех самых качеств, что привлекли меня к тебе, сейчас я должна уйти.

«Останься».

Он прикусил язык, прежде чем мольба сорвалась с губ. Неистовая любовь? О, боги, да. Именно так он и будет любить ее прямо сейчас, прежде чем истечет их время.

Без предупреждения, не в силах остановиться, Аэрон впился губами в ее губы, втолкнул язык к ней в рот. Оливия открылась ему навстречу легко, не сопротивляясь, принимая его грубость. Хорошо. Он утратил контроль и радовался этому. У него осталось лишь начало — Оливия — и ненавистный финал — ее уход. И эта утрата… Боги. Потеряв ее, он и сам перестанет существовать.

«Нет, — подумал Аэрон. — Это ее поцелуй меня убьет». Он вдруг понял, что его погибель таится в слиянии их душ, и снова обрадовался этому. Он пробовал, требовал и завоевывал все без остатка. Давал и брал.

Если это конец, то он умрет, как воин.

— Я сделаю тебя своей, женщина.

Он задрал ей платье до талии, обнажив ноги и самое средоточие ее женственности. Его затопило осознание того, что Оливия по-прежнему не носит трусики. Когда-нибудь он уложит ее в постель, медленно разденет, возьмет мучительно неспешно, наслаждаясь каждым мигом, каждым вздохом.

Сейчас он просто ее хочет.

Не в силах ждать, Аэрон схватился за пуговицу на ширинке и попытался расстегнуть, но та не поддалась, и тогда он рывком распахнул брюки. Член вырвался наружу.

— Надеюсь, ты готова принять меня, Оливия.

Готова ли она? У Оливии мелькнула мысль, что для этого мужчины она будет готова в любую минуту, в любой день до конца своей жизни. Он смотрит на нее так, будто от нее зависит его судьба. Будто он существует только потому, что живет она.

И этот взгляд она видит в последний раз.

Сила желания взяла верх над грозящей затопить ее печалью. Позже. Позже у нее будет предостаточно времени, чтобы утонуть в своих страданиях. Сейчас она в объятиях Аэрона. Ее тело дрожит и пылает от желания, а лоно увлажнилось.

Вот ради чего Оливия пожертвовала своими крыльями и бессмертием. И получила желаемое — только руку протяни. Не важно, что будет дальше, этот момент она сохранит в памяти навечно.

— Оливия! — В гортанном голосе Аэрона слышалась мольба.

— Я готова. Клянусь.

Аэрон подхватил ее под ягодицы и приподнял, а она обвила ногами его талию. Он вошел в нее полностью, до упора. Она вскрикнула, не в силах сдержаться. Своим большим членом он растягивал стенки ее лона, и Оливия, лишившаяся девственности совсем недавно, должна была бы чувствовать боль, но испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Ты нужна мне, — приговаривал Аэрон, размеренно двигая бедрами вперед-назад.

— Да! — Она впилась ногтями в его спину, оставляя царапины. Никаких границ, только не для нее. Ей просто необходимо то, что происходит сейчас между ними. Память об их близости будет согревать ее одинокими ночами. — Вот так.

Аэрон проникал в нее все жестче и жестче. Рай и ад, сплавленные воедино. Так хорошо, так близко к разрядке. «Пусть это длится вечно», — молилась Оливия, хоть и понимала, что такую молитву никто не станет слушать.

Перила шатались вместе с любовниками, скрипели и наконец обломились. Аэрон и Оливия полетели вниз… вниз… Но Аэрон даже толчков не замедлил. Оливии это понравилось, она наслаждалась страстью и свистом ветра в ушах. Свобода, любовь, удовольствие — все смешалось воедино. Никакого страха и сожалений. Аэрон ее убережет.

Так и вышло. За секунду до удара он изогнулся, расправил крылья и медленно опустил себя и Оливию на землю и бережно уложил ее, ни на миг не прекращая двигаться внутри ее. Она по-прежнему обвивала его ногами, принимала, выгибалась навстречу, умирая от желания, позабыв обо всем на свете.

Розоватый и прекрасный солнечный диск неуклонно опускался за горизонт, и если бы кто-то сейчас выглянул в окно, то наверняка увидел бы любовников. Плевать. Оливия слишком сильно жаждет своего воина.