Темнее ночь перед рассветом

— Третий труп имеет совершенно иную картину смерти. — Дынин глубоко вздохнул, будто набирая новых сил. — Ширбаев застрелен из собственного служебного пистолета. Убийство сие сфальсифицировано.

— Как!

— Убийца оглушил жертву, вложил пистолет ему в руку и произвёл выстрел в голову. Удар был лёгким и не оставил следа, так как был нанесён профессионалом в нужное место. Лишь незаметная глазу гематома обнаружена при вскрытии. Убийца — или спортсмен по японским единоборствам, или опытный боец, он…

— Он хорошо знаком с Ширбаевым, — перебил Дынина Квашнин, — ведь тот остался с ним наедине в служебном кабинете банка и очень близко подпустил к себе, совершенно не ожидая нападения.

— Никаких следов сопротивления или борьбы, — подтвердил Илья.

— Женщина могла быть убийцей? — внезапно спросил Данила.

— Женщина? — не удивился Дынин. — Теоретически — да. Ну а если поверить Петру Ивановичу про бабу-ой, то аргументов против я вообще не нахожу.

— Теоретически… — сжал губы Данила. — Нельзя ли поосновательней, профессор?

— Сфальсифицировать убийство из пистолета — большое искусство, необходимы специальная подготовка, чисто мужская сноровка и достаточная физическая сила.

— Что это тебе взбрело в голову про бабу? — покосился на Данилу Квашнин. — Подковка покоя не даёт?

— Завтра с утра я приглашён на совещание к начальнику КГБ, — внезапно сменил тему тот и обернулся к Дынину: — Хочу взять тебя с собой, Илья ибн Артурович, — и улыбнулся. — Ты уж подготовься. Уверен, там возникнут вопросы по всем последним убийствам.

— Есть основания? — заинтересовался Квашнин. — Там, наверное, и наш генерал будет. Лоханулся он со своим «Снежным комом».

— Какой балбес дал такое имечко боевой операции? — хмыкнул Данила.

— Да уж нашлись умники… — буркнул приятель. — Генерал, как заявился Дьякушев в область, в рот ему заглядывает.

— Ну ладно, мужики, — пожал руки приятелям Ковшов. — Припозднились мы, а мне ещё посидеть поработать надо. Думаю, без вашего «Снежного кома» завтра тоже не обойдётся на совещании. Кстати, Петро, — он поднял глаза на полковника, — за тобой все женские мастерские и коллекционеры старинного оружия, не забудь.

— Обижаешь, прокурор.

Что день грядущий?

Совещание у начальника КГБ продолжило провозглашённую Первым ещё на заседании бюро идею гонения на ведьм, обозначенную генералом Сербицким операцией «Снежный ком». Народу требовалось показать хотя бы видимость активизации усилий с коррупционерами высшего эшелона, для чего в срочном порядке предпринять возбуждение не менее двух-трёх уголовных дел на подвернувшихся под горячую руку зазевавшихся мошенников. Авантюрная, скоропалительная и неподготовленная затейка с «захватом» начальника главка по строительству в сельском хозяйстве Лировиса с треском провалилась, другое уголовное дело подобного же рода плачевно завершилось освобождением из-под стражи и полной реабилитацией подозреваемого, но генерал заверил на совещании, что выводы сделаны, виновные понесли наказания, и руководство управления на этом не остановится, наоборот, усилия в этом направлении будут наращиваться. Под грозным оком уже другого генерала отчитались и соответствующие начальники служб КГБ о предпринятых мерах: в обычной своей засекреченной форме, не раскрывая ни цифр, ни фамилий.

Сам Первый не счёл нужным посетить сие мероприятие, прислав поёрзывавшего на стуле и промолчавшего все полдня Шундучкова. Ковшова, как исполнявшего обязанности прокурора области, пригласили, чтобы, завершая совещание, подвести черту, то есть выступить принципиально, критически и жёстко, что он и исполнил под стать Галицкому.

Попрощавшись с руководством «конторы» и уже покидая пустующий зал, Данила был остановлен в коридоре Соломиным, который попросил его заглянуть на несколько минут к нему. Два офицера дожидались их за столом.

— Майор Щербина и старший лейтенант Коробков, — представил их подполковник. — Вы довольно скупо обозначили известные события, на днях отметившиеся в нашем банке, Данила Павлович, — издалека начал объяснять причину беседы Соломин, тщательно подбирая слова и стараясь не глядеть в глаза Ковшову. — Пожалели моё подразделение, допустившее серьёзные промахи?

— Как раз сейчас есть время их высказать.

— Вам не всё известно, и мне хотелось бы ознакомить вас с некоторой особо секретной информацией…

— У меня тоже приготовлен для вас некоторый материал, о котором нельзя было распространяться в зале, — перебил Соломина Ковшов. — Признаться, для этого я пригласил бы вас к себе.

— Так я начну? — поднял глаза подполковник.

— Стакан воды не помешало бы, — разряжая обстановку, Ковшов изобразил улыбку. — Пересохло горло от выступления. Нагнал я страху?

— Поделом, — не смутился Соломин и мигнул майору, — но, может, по чашечке кофе, Данила Павлович? Мобилизует. Мне презентовали такой отличный!

— Жена запретила кофе под страхом ужасных болезней, — улыбнулся Данила, расслабляясь. — И перейдём к делу. В перерыве мне звонили из приёмной, — он глянул на часы, — через полчаса обещал пожаловать Илья Артурович Дынин с окончательными выводами экспертизы.