Темнее ночь перед рассветом

— Вам надо будет выйти на Сербицкого и попросить помощи в розыске моих людей, пропавших в вашей области. Они нужны мне не только живые, но даже и мёртвые. В последнем случае мне необходима информация, как и что с ними произошло. Я должен знать точно: с кем имею дело? Кто мои конкуренты?

Дьякушев подавленно молчал.

— Вполне невинное одолжение, милейший Иван Данилович. И я вам буду признателен. Вы, надеюсь, поняли, я не прощаю врагов и помню добро друзей, — прошептал в подрагивающую спину Фишбах и ядовито улыбнулся, ещё раз погладив собеседника.

Тот вздрогнул от прикосновения, будто его ужалила гадюка.

В грязном сосуде всё прокиснет

Дьякушев был не в себе: как не втолковывал, как не объяснял он этой бабе-дуре, та всё сделала по-своему. Элеонора Ипполитовна как была смолоду вздорной и своенравной, такой и осталась.

Он по телефону ей объяснил, что срочно вылетает из-за границы, но ждёт её телеграмму. Та полчаса радовалась, что выезжает, потом он ей вбивал, какой ему следует послать вызов, но до этого ночью должна совершиться кража в его особняке и небольшой поджог, больше для видимости. Главное, чтобы исчезла его оружейная коллекция, о которой она всё хорошо знала, и подгорела комната, где та хранилась. И никаких следов, никаких малейших следочков! Короткое замыкание проводки, её может сделать сам Виктор Савельевич, он бывший электрик. Это за дополнительную плату, разумеется. Ну а с ней они разберутся сами, чем и как платить. Разговор особый. По приезде. Он заночует. Так что успеют и наговориться, и объясниться за всё остальное.

Элеонора Ипполитовна млела и цвела, услышав о скором приезде Ивана Даниловича. Причём одного, без Светланы Петровны. В кои веки они опять увидятся наедине! Но, услышав про инсценировку кражи, а в особенности про поджог, затряслась, потерялась, несколько мгновений молчала в аппарате, а потом заревела белугой.

— Чего ты ревёшь? — и возмущался, и жалел её он. — В конце концов, имущество моё! Ты всю коллекцию вынеси аккуратно. Ну брось там где-нибудь в углу пистолетик для видимости, будто воры забыли, одежду разбросай, шкафы раскрой, возьми себе Светкины побрякушки…

Рёв в ответ, невразумительное мычание.

— Как стыдно?.. Чего стыдно?.. Ты что говоришь, Элеонорушка? — Дьякушев распалялся от бестолковости любовницы. — Я на такое дело иду, а тебе стыдно побрякушки её забрать? Ты заслужила, наконец! Сколько лет мы с тобой! И всё тайком. Бери всё, что захочешь! Бери золото, бриллианты. Не стесняйся. Заслужила, в конце концов. Сколько лет дом мой охраняешь, содержишь, а денег никогда не спрашивала.

Та опять за своё. Светка, мол, ей никогда не простит.

— Что?.. Светка платила?.. Знаю, как она платила. С неё станется. Зимой снега пожалеет. Да ладно мне тебе её расписывать. Знаю её таланты. Да! И нюансы все её тонкой натуры…

* * *

Долгожданная телеграмма пришла, он вылетел тут же. В самолёте не спал, переживал, как всё удалось, обошлось?.. Без эксцессов ли?.. Муж Элеоноры, Виктор, тихий забитый мужик, был, однако, мастер на все руки, а в прошлом слыл знатным электриком. Короткое замыкание, небольшой пожарчик он устроит так, что и комар носа не подточит.

Элеоноре, в которой Светка души не чаяла (так же, как и не догадывалась об их шашнях с Иваном), она доверила уход и охрану особняка, когда они надолго покидали город. Вообще-то они там не бывали уже несколько лет: выделенные в Москве-столице шикарные апартаменты в связи с депутатскими полномочиями Дьякушева и многочисленные магазины не выпускали жену из объятий; заграница тоже съедала немало времени: зимой — на море в Египет, летом — в Европу; так что времени ужасно не хватало даже на поволжский глухой угол, куда «упрятали Ивана Даниловича» — по крылатому выражению Светочки.

В Новороссийске их особняком правила школьная, а потом и институтская подружка Светланы Петровны — Элеонора. Они и жили рядом с мужем Виктором, тот за сторожа, охранника и хозяйственника отрабатывал. Естественно, Светлана вела с ними какие-то свои расчёты, Иван Данилович в эти дела не лез. А в Кисловодске тоже нашлась одна семья пенсионеров, бывшие райкомовские работники. Так что за своё имущество супруги Дьякушевы особливо не беспокоились. Изредка наезжали. В основном в Кисловодск, Иван Данилович приводил здесь в порядок своё здоровье, сердечко подлечивал на ваннах и грязях, разгуливал по каньонам, добираясь аж до Большого седла.

* * *

С самолёта Дьякушев зашагал ловить такси, но его уже поджидал Виктор Савельевич. Несколько бледноватое его лицо смутило Дьякушева, а понурый вид вызвал тревогу. Обычно того распирало: бывший электрик не боялся у себя в городке, и «прихвативши небольшой прицеп», покататься — всем гаишникам было известно, чей дом он охраняет.

— Что-нибудь произошло? — сразу, не здороваясь, бросив чемодан на землю, охнул Дьякушев.

— Жахнулся домик, Иван Данилович, — без предисловий и подготовки рявкнул Савельич. — Весь второй и третий этажи, как не были!

— Сгорели?

— Как не были.

— Да что ты заладил, Виктор? Успел набраться, что ли?