Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Тамплиеры потерпели полнейший провал в своих жалких попытках править Кипром. Высокомерие, с которым они брали что им вздумается, и оскорбительное обращение с местными баронами и простонародьем породили все возраставшую враждебность, в конце концов вылившуюся в открытый бунт. Брату Бушару пришлось искать убежища в замке тамплиеров, приказав всем храмовникам на острове – и рыцарям, и сержантам – прибыть к нему. Собравшись полностью, они неистово устремились из замка в атаку на островитян. Итог оказался достаточно кровавым, чтобы на время подавить мятеж, но Бушару оставалось лишь донести Великому Магистру де Саблю, что в любой момент может вспыхнуть куда более обширное восстание, дать отпор которому с жалкой горсткой тамплиеров нечего и думать.

Обсудив кипрские неурядицы со своим другом Ричардом, Великий Магистр предложил продать ему Кипр обратно, но Ричард, воспользовавшись трудностями тамплиеров, решил собственную проблему: куда пристроить Ги де Лузиньяна, оказавшегося столь преданным соратником, вдобавок уберегшим Кипр для Ричарда, пока тот хворал на острове. Так что Ричард уговорил Ги выкупить Кипр у тамплиеров. Итальянские купцы с радостью ссудили Ги деньгами для первого взноса с уговором вернуть долг по получении доходов с острова, прекрасно ведая о том, какие преимущества для торговли сулит Кипр. Заодно они выторговали себе концессии, понимая, что оборонять порты и центры торговли на Кипре от покушений куда легче и проще, нежели на материке. Согласившись оставить тамплиерам их замки и земли на острове, Ги отплыл, чтобы воцариться на троне Кипрского королевства, которым его династия правила три сотни лет – еще долго после того, как христиан изгнали из Святой Земли.

Ричарда утешило, что дела христианского королевства уладились так славно, однако его отнюдь не порадовало, что Саладин отложил последние приготовления к заключению договора, лично возглавив армию, отправившуюся в Месопотамию (ныне Ирак) подавлять восстание, поднятое одним из его собственных племянников. Дожидаясь его возвращения, Ричард мало-помалу терял покой и, как водится, его начала обуревать жажда деятельности.

Ричард просто-таки не мог упустить возможность, предоставленную отсутствием Саладина: захватить город-крепость Даруйнк на границе между Египтом и Палестиной. Взяв часть своей армии и отряд тамплиеров, Ричард двинулся на Даруйнк по суше и морю. Пять дней спустя город принадлежал ему, а гарнизон замка сдался. Часть мусульманских воинов взяли в плен, многих перебили на месте прямо в цитадели, а одну группу приберегли для бессмысленного кровавого представления – то ли призванного спровоцировать Саладина, то ли чтобы потешить на праздновании победы войско Ричарда, оставшееся под стенами города. Согласно повелению Ричарда мусульманских пленных выводили на высокую стену и торжественно сбрасывали вниз одного за другим на виду у ликующего христианского войска.

Встретившись под Аскалоном с королем Генрихом, опьяненные последней победой крестоносцы взывали о походе на Иерусалим, на что Ричард охотно согласился. И вот 7 июня 1192 года воинство Христово двинулось в глубь суши на Святой Город. И снова встало лагерем у Бейт-Нуба, в семнадцати километрах и двух днях пути через холмы от Иерусалима. Саладин уже дожидался в Иерусалиме и крестоносцев, и подкрепления, направлявшиеся к нему из Египта и Сирии. Султан был уверен, что Ричард не отважится на осаду, потому что шпионы донесли, что припасов у христиан всего на две-три недели.

Лазутчики Ричарда тоже не сидели сложа руки. Группа нанятых им арабских бедуинов доложила, что у подножия Хевронских гор замечен самый большой караван из всех, какие они видели, движущийся к Святому Городу. То был долгожданный обоз, шедший к армии султана из Египта. Личный летописец Саладина Бега ад-Дин повествует историю, заслуживающую подробного изложения хотя бы тем, что она дает ясное представление, чем Ричард заслужил столь хвалебные отзывы о своих качествах воина и полководца: «Когда же [Ричард| получил несомненное свидетельство, что караван уже неподалеку… выступила тысяча всадников, каждый из каковых усадил пешего воина [на коня] перед собою… Султан же, получивши сведения о передвижениях недругов, отправил вестника навстречу каравану. Посланным Саладин наказал вести караван пустыней, избегая приближаться к франкам, остерегаясь встречи с оными более всего на свете».

Однако мусульманские командиры пренебрегли приказом, не встретив по пути к каравану ни единого христианина и потому вообразив, будто можно без опаски вернуться той же дорогой. Вожаку советовали не останавливать караван на ночь, чтобы покинуть опасный район как можно быстрее, но он презрел и этот совет, опасаясь, что в темноте многие разбредутся, сбившись с дороги, и остановил караван на ночлег в оазисе, километрах в пятнадцати севернее Биршебы – как раз в пределах досягаемости христиан, шедших в этом направлении. Арабские шпионы Ричарда тут же поспешили к нему с добрыми вестями.