Темное божество

Я просмотрела через его плечо на белый грузовик, стоящий в темноте. В слабо освещенной кабине, я увидела лицо Джуда, сидевшего на водительском месте. Выражение его лица было пустым и жестким, как будто он был вырезан из камня.

"Я завела машину," солгала я.

"Хорошо, но ты замерзла". Пит обнял меня и прижал к груди. От него пахло мятой и чистотой, как всегда, но в этот раз у меня не было желания прижаться к нему ближе.

"Мы можем пропустить боулинг сегодня вечером?" Спросила я, слегка отодвигая его от себя. "Уже поздно, и мне не особо хочется сегодня туда идти. Мы можем пойти в другой раз".

"Конечно. Но ты будешь должна мне". Он положил свою руку мне на плечи и повел меня к грузовику.

"Здесь хорошо и тепло, поэтому ты поедешь с Джудом. Я возьму Corolla, и затем после того, как мы разгрузимся, я отвезу тебя домой. Может быть, мы выпьем кофе, на обратном пути".

"Звучит хорошо". Но мысль о кофе сделала меня больной. И каменный взгляд на лице Джуда, когда я забралась в грузовик, заставил меня желать найти дыру, чтобы спрятать в нее свою голову.

"Он не должен был оставлять тебя здесь," сказал Джуд себе под нос.

"Я знаю". Я держала свои пальцы над печкой. "Но он думал, что здесь в большей безопасности".

"Кто знает, что могло случиться?" Джуд завел двигатель. Он не говорил опять весь вечер.

Глава 5 Черити Никогда Не сдается

В СУББОТУ

Я бесцельно блуждала по дому, как призрак все утро.

Всю ночь напролет, мне снился грохот автомобильных дверей и странный, высокий шум. А затем глаза Даниэля, сверкающие и голодные, смотрели на меня через стекло. Я несколько раз за ночь просыпалась в холодном поту.

Днем, я сидела в своей комнате и пыталась написать доклад о войне 1812 года, но мой

взгляд — и ум — продолжали дрейфовать от окна к дереву грецкого ореха во дворе. После того, как я начала первое предложение моего доклада уже в десятый раз, я мысленно пнула себя, и спустилась вниз на кухню, чтобы сделать ромашковый чай.

Я порылась в кладовке, и нашла бутылку меда в форме медведя. Это был тот самый мед, который я любила, когда была маленькой, чтобы жить за счет бутербродов, "масло арахиса и мед" с хрустящими корочками. Но теперь это казалось зернистым, когда я отжимала его в крошечные шарики на поверхности коричневого чай, а затем наблюдала, как они опускаются на дно моей дымящейся кружки.

"Решила попить чаю?" Спросил папа.

Я вздрогнула от звука его голоса.

Он снял свои кожаные перчатки и расстегнул шерстяное пальто. Его нос и щеки были

ярко красными. "Я бы тоже не отказался, если меня угостят".

"Гм, да". Я вытерла лужу, которую пролила на стол. "Это — ромашковый".

Папа скорчил свой нос.

"Мне кажется, я видела мяту в буфете. Я принесу ее для тебя".

"Спасибо, Грейс". Он подтянул табурет к столу.

Я взяла чайник с печки и заполнила его чашку. "Плохой день?" Он был очень занят приходом, благотворительностью и бесконечными изучениями, в своем кабинете, в течение прошлого месяца; прошло уже несколько недель с тех пор, как мы действительно говорили.

Папа обернул руки вокруг своей кружки. "У Мэриэнн Дэйк снова пневмония. По крайней мере, я так думаю".

"О, нет. Я видела ее вчера вечером. Она выглядела усталой, но я не думала… Она в порядке?" спросила я.

Мэриэнн была самым старым прихожанином моего папы. Я всегда ее знала, Джуд и я помогали ей по дому, с тех пор, как последняя из ее дочерей переехала в Висконсин, когда мне было двенадцать. Она была фактически нашей суррогатной бабушкой.

"Она отказывается идти к доктору. Все, что она хочет, чтобы я молился за нее". Папа вздохнул. Он смотрел устало и подавлено — как будто весь округ опирался на его плечи. "Некоторые люди ожидают чудес".

Я подала ему мятный чай в пакетиках. "Разве не для этого Бог создал врачей?"

Папа улыбнулся. "Теперь иди, и скажи это Мэриэнн? Даже твой брат не может переубедить ее, а ты знаешь, как она его любит. Он сказал ей, что если она пойдет к врачу, то вероятно сразу же будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы спеть свое соло завтра". Папа опустил голову; его нос почти касался краев кружки. "Я не знаю, где найду ей замену на завтра. И завтра начало следующего семестра".

Папа считал, что каждый заслуживает качественное христианское образование, поэтому он спонсировал два раза в год Академию Святой Троицы.

Восьмидесятилетняя Мэриэнн Дэйк всегда пела свое печально известное соло "Святой Отец, в Милости Твоей," и папа и другие члены Совета Регентов делали доклады о благотворительности и "новых планах." Мама думала, что папа дал так много сообществу, что Джуд и я должны претендовать на стипендию фонда.

"Может быть, я должен был создать детский хор в этом году," сказал папа перед тем, как сделать глоток. "Помнишь, как вам с Джудом нравилось петь с друзьями? Это был лучший детским хор в штате".

"Да, это было здорово," сказала я мягко. Я взяла ложку и размешала свой чай.