Темное божество

тогда он ударил кулаком меня в руку. "Вас Дивайнов никогда не понять". Он засунул свои руки в карманы, и захромал к выходу. По крайней мере, его травмированная нога стала лучше. Всего несколько часов назад, когда мы подобрали его по дороге в церковь, казалось, он едва может шевелить ногой. Даниэль сказал, что упал с дерева грецкого ореха накануне утром. Но я знала, что он лжет. Я с самого утра с мамой высаживала в саду петуньи, и знала, что он не выходил из своего дома.

Я хотела, чтобы он обратился за помощью.

Мой голос дрожал, когда мы пели линию, "Благослови их, веди их, спаси их".

Мысль ударила меня как мазок краски на холсте. Что если Даниэль, в его собственной поперечной манере, просил помощи в ту ночь? Просил мою помощь?

Когда песня была закончена, я села на свое место с новым решением.

Я знала то, что должна была сделать.

В ПОНЕДЕЛЬНИК, ПЕРЕД ШКОЛОЙ

"Я сожалею, Грейс, но ничего не могу сделать". Г. Барлоу погладил свои усы.

Я не могла поверить, насколько неблагоразумным он был. Мой весь план зависел от этого фактора. Если я собираюсь помочь Даниэлю вернуть свою жизнь, я должна была вернуть его сначала в школу. Тогда бы я нашла способ помирить его со своим братом. "Решение за Вами, г. Барлоу. Даниэль нуждается в этом классе".

"В чем нуждается этот мальчик, так это в уважении к окружающим". Барлоу перетасовал стопку бумаг на своем столе. "Такие, как он думают, что они могут бездельничать здесь и обманывать. Это — искусство, не простой курс".

"Я знаю, сэр. Никто не принимает Ваш класс, как обычный. Фактически, я думаю, что это — честь только быть здесь…"

"Точно. Именно поэтому Ваш друг не присоединиться к этому классу. Это — место для серьезных художников. Кстати об этом" — Барлоу открыл свой ящик стола и вытащил длинный листок бумаги для рисования — "я хочу обсудить Ваш последний проект". Он положил бумагу на стол. Это был мой рисунок игрушечного мишки.

Я опустилась на стул. Так много для борьбы за место Даниэля в классе; это было мое собственное положение, которое было на грани теперь.

"Я должен сказать, что был весьма разочарован, когда увидел это". Барлоу махал своей рукой по рисунку.

"Но потом я понял то, что Вы сделали. Совершенно блестящая идея".

Я села выше. "Что?"

"Скажите мне, если я неправ, потому что я не хотел бы сделать неподходящую интерпретацию. Я просил класс изобразить то, что напомнило им об их детстве, но мне понравился Ваш подход.

Это — явно пример Вашего таланта и уровня квалификации, как ребенка. Я впечатлен Вашим

артистическим видением".

Я кивнула, и подумала, буду ли я обречена на ад за это.

"Вы должны были сдать обе свои работы вместе. Я почти поставил Вам неудовлетворительную оценку, пока не увидел это". Барлоу вытащил другой лист бумаги из своего ящика. Это был темно-серый эскиз дерева грецкого ореха.

Я чуть не задохнулась. В нижней части рисунка было выведено мое имя, безошибочно фигурным почерком Эйприл.

"Я не…" Но я не смогла сказать правду, когда увидела восхищение в лице Барлоу, рассматривавшего линии дерева.

"Это — превосходный пример Вашего роста и широты навыка за эти годы," сказал Барлоу.

"Честно говоря, я не ожидал увидеть такого уровня мастерства от Вас до окончания курса обучения". Он достал красную ручку и уверенно поставил «+» наверху бумаги. "Это — честь иметь Вас в моем классе".

Барлоу сказал, и вручил мне оба рисунка. "Теперь уходите, потому что я должен доделать свою работу".

Я встала и направилась к выходу, но на полпути остановилась и вернулась. Мое вчерашнее решение вернуло меня. "Г. Барлоу?"

Он поднял глаза. "Да?"

"Вам нравится преподавать студентам, у которых есть большие способности, как те, что Вы видели в этом рисунке? Вы даже сказали, что это большая честь".

"Да, это так". Г. Барлоу погладил свои усы и смотрел искоса. "К чему Вы клоните?"

Я вернулась к его столу, глубоко вздохнула и затем выпалила, "я не делала этого". Я протянула ему рисунок дерева, "Даниэль сделал его".

Г. Барлоу вскипел. "Вы воспользовались его работой!"

"Нет. Этот рисунок — мой". Я подняла эскиз игрушечного мишки. "Этот, я сдала, а этот я выкинула, но кто-то поднял его и сдал " — я указала на рисунок в его руках — "вероятно, по ошибке. Я сожалею. Я должна была сказать Вам сразу же".

Барлоу поднял свои акварельные ручки и впихнул их, одну за другой, назад в подставочный стакан. Он поставил стакан сверху стопки бумаг, и затем откинулся назад на стул. "Вы говорите, Даниэль сделал этот рисунок?"

"Да. Он пытается поступить в Трентон". Барлоу кивал.

"Он действительно нуждается в этом классе".

"Хорошо, вот, что я Вам скажу. Если Вы и Ваш друг встретитесь здесь со мной завтра в семь двадцать пять утра, я поговорю с ним, и тогда посмотрим, что я смогу сделать".

Я вскочила на цыпочки. "Спасибо, г. Барлоу".

"Если Даниэль пропустит хоть один школьный день, то он потеряет право на стипендию". Он покачал своей головой и пробормотал, "так, как получать ее он будет, в первую очередь благодаря мне".

Я подняла голову и улыбнулась. "Не беспокойтесь, г. Барлоу."