Темное дело

— Чтобы вы сговорчивее были. Признаю, это была моя ошибка, откройте по-хорошему.

А они уже выскочили на балкон, Никита помог Серафиме перелезть, наставляя:

— Присядешь и возьмешься за прутья, потом соскальзывай вниз, как повиснешь, разжимай руки — приземлишься мягко. Ну! Только не вздумай пищать, кричать!

— Серафима! — звал ее Тороков. — Не глупите, вы же адвокат!

Она была готова, но Никита задержал ее, пригрозив:

— Имей в виду, я не спрыгну, пока не увижу, что ты убегаешь. Сумку заберу сам. Давай!

— Серафима! — громче позвал ее Тороков.

Она, стиснув зубы, чтобы нечаянно не вскрикнуть, соскальзывала вниз. Приземлилась не совсем удачно, упала, но в состоянии паники боль не чувствуется. Следом Никита сбросил сумку, к счастью, легкую, и перебрался на внешнюю сторону балкона. Серафима убегала, оглядываясь, он пригрозил ей кулаком — подействовало, она припустила со всех ног, уже без оглядки. Никита спрыгнул, взял сумку и побежал в другую сторону, а, удалившись на безопасное расстояние, как ему казалось, перешел на спокойный шаг. Тяжело дался побег, в глазах то темнело, то светлело, улица расплывалась, сердце с перебоями работало, чего с ним не случалось, но торжество сильнее этих мелких неудобств, внутри раздавалась музыка победы.

Никита достал из кармашка сумки платок, повязал им голову, оттуда же выудил очки и водрузил их на нос. Да, непогода, ну и что? Очки зрению не помешают, лицо замаскируют, никого не насторожат, потому что не редкость и в это время года. Разнокалиберные очки здесь увидишь на лбу, шее, в руке, они выглядывают из карманов курток, висят на рюкзаках, болтаются на груди, свешиваясь с цепочек или шнурков. Нельзя лишь терять бдительность. Он шел, пробегая зорким взглядом по встречающимся лицам и фигурам, иногда приостанавливался и, прикуривая, осматривался…

Тороков стоял, подняв вверх руку и упираясь ею в стену, голову опустил. Вторую руку поставил на пояс, ногой лениво ударял в плинтус. Психовал, поэтому сопел. Наконец раздался топот, прибежали два охранника с Ивченко. Ключ не влез в замочную скважину, охранник пояснил:

— Заперто изнутри, а ключ в замке.

— Отлично, — в сердцах взмахнул руками Тороков, оторвавшись от стены. — Чего вылупились? Ломайте замок.

— Тебе надо, ты и ломай, — отступил охранник.

— Ага, — поддержал второй, — нас потом с работы попрут, еще за ущерб платить заставят. Вы уж сами…

На споры времени не было, Тороков перевел глаза на Ивченко, мол, тебе, как самому молодому и сильному, доверяю взлом. Тот попросил принести хоть какие-то инструменты, не пальцем же долбить дерево. Снова потратили драгоценное время, Ивченко ехидно ухмылялся про себя, поглядывая на Торокова: «Скажите, какой мент крутой! Очень нужно было стволами размахивать? Молодец девчонка, не растерялась, хлопнула по нашим носам дверью. Получил? И еще получишь от начальства выволочку. Искал бы тех, кто звонил. Откуда они узнали фамилии этих двух, в какой гостинице те поселились, а? Сам же разложил время, ну и настаивал бы на поиске настоящего убийцы, работать нужно, а не выслуживаться».

Охранник принес стамеску, молоток, плоскогубцы и торжественно вручил Ивченко, в дополнение привел с собой администраторшу, та заполошно зачастила:

— Умоляю, не ломайте замок, потом дверь придется менять, не латать же ее, весь вид испортит. У нас двери дорогие, из натурального дерева, сами видите. Я позвонила хозяину, он сейчас приедет, давайте его подождем?

Тороков глянул на нее как на муху, слетевшую с навоза, потом указал подбородком напарнику на дверь, мол, действуй. Юноша закатал рукава и принялся орудовать инструментами под охи и вздохи администраторши.

А в номере пусто, балкон нараспашку. Тороков позвонил в милицию, просил прислать криминалиста, чтобы снять отпечатки пальцев. Явился хозяин отеля, расстроился, раскраснелся, покричал, угрожал, что будет жаловаться, но кому?

Сумерки сгущались, сгущались, потом внезапно превратились в ночь, а комната погрузилась в абсолютную, беспросветную тьму. Серафиме чудилось, будто она запечатана в коробочку, а коробочка лежит в сундуке, а сундук — на дне океана, и сюда никому не пробраться, поэтому тьма не пугала. Только окно, слабо проявляющееся на фоне черноты, выдавало, что нет ни сундука, ни океана, что Сима не защищена.

Много прошло времени, а его все не было. Его не было несколько часов. Серафима прислушивалась к звукам снаружи, сидя на кровати и обхватив колени руками. Место тихое, бывало, собака лаяла, да и то далеко. Серафима частенько поглядывала на часы, нажимая на кнопку мобильника, в перерывах думала, что предпринять, если Никиту арестовали.

— Подключу дядю Диму, пусть по старым связям выяснит.

У него по всей стране коллег с учениками видимо-невидимо, некоторые взлетели вверх, как истребители, и весьма высоко, они способны существенно помочь, вплоть до освобождения хотя бы под залог. Но второй вопрос был куда значительней: откуда милиция узнала их имена с фамилиями, профессию Серафимы? Мало того, отыскали! Это уже серьезно, похоже, некто неизвестный толкает их в капкан, значит, пасут не только менты.