Темное пламя любви

«Что ты хочешь от меня, страж высоты? – подумала Ольга. – О чем предупреждаешь? Я и сама чувствую, что слова Хунту-аси, вернее Демона, оставили неизлечимые язвы в моей памяти! И я не знаю, кому сейчас верить и верить ли вообще!»

Однако стрела-Гантимур был по-прежнему направлен к цели, летел к ней, и Ольге оставалось только подчиниться, когда он вскочил сам и вздернул на ноги ее.

Но теперь дремота одолевала все чаще, и в конце концов она вообще села на дно лодки, словно упала в сон, не чувствуя ледяных брызг, иногда вздымавшихся вокруг лодки, однако громкий крик Гантимура: «Впереди порог! Держись крепче!» – заставил ее вскинуться и суматошно оглядеться.

Течение Энгдекиту входило словно бы в створ между двумя скалистыми берегами, и в этом месте лежал огромный камень, очевидно, обломок скалы, отполированный волнами. Вода кипела, ярилась на нем, но потом река, словно утолив мгновенный приступ злобы, тихо текла дальше.

Но порог ревел, а течение казалось настолько стремительным, что Ольга испугалась.

Гантимур еще до отправления предупредил ее, что лодка может не послушаться его. Вернее, Энгдекит может не пропустить ее через порог. Тогда придется править к берегу и добираться до жилища Хедеу пешком. Это гораздо дольше, трудней, однако воля судьбы будет именно такова.

Придется подчиниться…

– Держись! – снова крикнул Гантимур, и нос лодки вдруг захлестнуло волной.

Ольга вцепилась в борта. Казалось, лодку, покорную всевластному течению, сейчас развернет поперек порога и выбросит на скалы!

Ольга испуганно глянула через плечо и увидела, как Гантимур сильно налегает на шест, удерживает направление и заставляет лодку двигаться медленно, не подчиняясь свирепой власти волн.

«Если он не одолеет порог, если мы поплывем к берегу – тогда…» – вдруг загадала Ольга, не в силах оформить свою мысль словами, однако четко осознавая, как ей придется поступить, если случится именно это.

Впрочем, Гантимур не собирался сдаваться.

Вот долбленка взлетела на омытую струями воды ступень порога, на миг замерла, словно зацепилась за камень круглым днищем, но тотчас соскользнула и мягко-мягко, спокойно-спокойно пошла по волнам.

Ольга вздохнула.

Это был тот знак, которого она ждала. Как бы ни был тяжел путь, как бы ни было мучительно принять решение, Ольга его приняла. Вихри сомнений улеглись. Течение судьбы влекло ее так же властно, как Энгдекит влек лодку, и она повиновалась судьбе так же, как лодка повиновалась реке.

И воле Гантимура…

Прошло еще немного времени, и чуть ли не на половину Энгдекита выступил утес, густо поросший лесом.

– Эду! Здесь! – радостно воскликнул Гантимур, поворачивая к берегу, на котором стоял лысый старик с клочком седых волос на подбородке, одетый в плащ из звериных шкур.

Ольга с интересом присмотрелась к нему.

– Хедеу, – сказал Гантимур. – Великий предок…

В руке у предка был длинный шест, которым он зацепил лодку за нос и потащил ее к берегу, выказывая совсем не стариковскую силу, хотя лицо его было изборождено морщинами, на черепе не было ни волоска, а руки казались сухими ветками.

Хедеу не произнес ни слова, только смерил Ольгу беглым взглядом, потом посмотрел в глаза Гантимуру и кивнул, приглашая следовать за собой.

Они поднялись на склон, и долго, долго шли вслед за Хедеу по тропам, проложенным не ногами людей, а копытами и лапами здешнего зверья. Шум Энгдекита то приближался, то удалялся. Если к реке подходили близко, там и сям начинали пылать темные костры чэнкирэ, множество таежных цветов рассыпалось по траве, выглядывало из-под кустов и деревьев, но стоило углубиться в тайгу, как путников окружали приземистые кедры, на стволах которых мотались под легким ветерком длинные пряди седых лишайников, часто приходилось натыкаться на поваленные стволы, затянутые, словно могилы, плотным покровом мха.

Наконец вышли на поляну, где стоял урас шамана Хедеу. Это оказалось сооружение из десятка тонких жердей, покрытых кусками березовой коры.

Вокруг стояли большие и маленькие деревянные, потемневшие от времени и растрескавшиеся фигурки сэвэнов – духов-помощников шамана: и человекообразные, и напоминавшие каких-то зверей. Там и сям торчали корнями вверх срубленные сухие деревья, которые заставили Ольгу покоситься на них подозрительно, однако Гантимур успокоил ее, шепнув, что ни одной лиственницы между ними нет, а вверх корнями они стоят потому, что символизируют вход в Верхний мир.

– Так вершины же вниз направлены, – недоумевающе заикнулась Ольга, однако Гантимур сурово свел брови:

– Шаману лучше знать!

Горел костер; над ним на рогульках был подвешен до густой черноты закопченный котелок. В нем булькала вода, и Ольга вздохнула, когда старик бросил в нее пригоршню какой-то сухой травы.

Однако это был явно не чэнкирэ.

– Чай будем варить, – вдруг сказал Хедеу. – Это илдехэ – цветы липы, как ее называют русские. Но сначала надо поесть мясо. Борьба с мугдыкеном заберет много сил.

Итак, старый шаман знал русский язык. Однако когда настал вечер, закончился ужин и Хедеу приступил к обряду, он, конечно, говорил на своем языке: