Темное торжество

А еще мне нравится думать, что я способна не только убивать. Или соблазнять при необходимости.

Когда я возвращаюсь в часовню за фрейлинами, я обнаруживаю лишь Тефани, коленопреклоненную у алтаря. Пониже распятия расположены девять небольших ниш, в каждой изображение одного из девяти древних святых. Вот святой Мортейн, вот святая Матрона и Ее дочери, Аморна с Ардвинной. Святая Мер, святой Камул, святой Циссоний… и особо чтимый мною святой Салоний, небесный покровитель ошибающихся.

Я ненадолго задумываюсь, не следует ли оставить приношение святому Мортейну? Уж не подозревает ли Он, как непрочна моя вера? Она едва защищает меня от куда более жуткого сомнения в Его существовании. С какой же просьбой к Нему обратиться?

Избавление. Вот о чем я стану молиться.

«Всеблагой Мортейн, прошу, избавь меня от навязчивого кошмара, который все никак не развеется…»

И тут я вдруг фыркаю, немало напугав бедняжку Тефани. Я же твердила эту самую молитву долгих полгода, и посмотрите-ка, что вымолила! Горькая правда состоит в том, что святой Мортейн оставил меня. А может, Его и вовсе не существует.

Но если признать это последнее, моим отцом оказывается д'Альбрэ. Так что лучше я буду думать, что попросту впала у Мортейна в немилость.

ГЛАВА 9

Поскольку почти все мужчины отбыли выгонять французов из Ансени, придворные дамы семейства д'Альбрэ ужинают не в большом зале, а в зимней гостиной. Это помещение гораздо меньше и намного уютней. Не говоря уже о том, что здесь куда теплей.

Мадам Динан явно гордится своей ролью кастелянши. Она стоит во главе стола, ожидая, пока все не соберутся. Я прихожу с опозданием, и она хмурится, но я не обращаю внимания. Меня куда больше интересует изрядная связка ключей у нее на поясе.

Это ключи д'Альбрэ.

Я отвожу взгляд, прежде чем она успевает заметить мой пристальный интерес, и за ужином вовсю сплетничаю с другими дамами. Тем не менее мои раздумья то и дело возвращаются к этим самым ключам. И к тому, насколько они облегчили бы мои поиски, пока не вернулся д'Альбрэ.

После ужина я целый час жду, чтобы все отошли ко сну. За это время я успеваю посетить драгоценную шкатулку, где хранятся немногочисленные памятки из монастыря. Сестра Серафина снабдила меня внушительным запасом ядов, и все они отменно замаскированы. Вот, например, хрустальный пузырек; в нем вроде бы та же самая белладонна, с помощью которой красавицы придают блеск глазам… только это снадобье намного мощнее. Вот золотая коробочка с порошком мышьяка. Вот горшочек с «силком Ардвинны» — на вид просто мазь от ожогов. А вот золотая сеточка для волос, украшенная россыпью белых жемчужин, и каждая бусина начинена ядом с простым названием «месть».

Я вытаскиваю бумажный кулечек, полный тонкого белого порошка, который сестра Серафина называла «ночными шепотами». Этого хватит, чтобы погубить крупного мужчину. Половинная доза убьет женщину. Чтобы мадам Динан непробудным сном спала до утра, достанет щепотки.

Отмерив нужное количество, я прячу крохотный сверток в ножны на запястье, потом разыскиваю сапожки, нарочно для меня сшитые в монастыре. Они из мягчайшей кожи, так что в них я двигаюсь неслышно, как тень.

Покинув наконец относительную безопасность своих покоев, я направляюсь к апартаментам мадам Динан.

Однажды, когда мне было лет десять, д'Альбрэ так осерчал на своего любимого травильного кобеля, не сумевшего свалить матерого оленя с рогами о двенадцати отростках, что выстрелил в беднягу из охотничьего лука. Помню, верный пес коротко взвизгнул от боли, а потом… пополз к д'Альбрэ. В спине у него торчала стрела, он волочил задние лапы и еле слышно подвывал, вымаливая прощение… Д'Альбрэ наконец смягчился и выпустил еще одну стрелу, которая и положила конец мучениям кобеля.

Я с отвращением чувствую, что сама готова уподобиться этому псу. Мой монастырь глубоко ранил меня, и что же — я с примерным упорством выполняю приказ, отданный сестрами!

Нет, твердо говорю себе. Я делаю это не ради монастыря, а ради самого рыцаря. Его верность и решимость перед лицом чудовищного неравенства сил были благороднейшим зрелищем, которое я когда-либо видела. Если герой действительно жив, он заслуживает куда лучшей судьбы, нежели та, что ждет его в подземельях д'Альбрэ!

Достигнув покоев мадам, я приникаю ухом к двери… И с облегчением слышу, что там бьется только одно сердце.

Петли хорошо смазаны, и дверь отворяется бесшумно. Пробравшись внутрь, я крадусь по направлению к постели и очень осторожно раздвигаю толстые бархатные занавеси. Убедившись, что мадам Динан изволит спокойно почивать, я достаю бумажный сверточек, разворачиваю его и тихонько сдуваю щепотку «ночных шепотов» ей прямо в лицо. А потом очень быстро, чтобы самой не вдохнуть снотворного порошка, отшатываюсь и задергиваю занавеси.

Последующие несколько мгновений кажутся мне очень долгими, потому что я должна стоять очень смирно, ожидая, пока не подействует яд. Наконец ее дыхание становится глубже. Когда мадам начинает легонько похрапывать, я понимаю, что «ночные шепоты» сделали свое дело.